– Не прав.
– Да ну вас всех. В чём?
– Наука важнее всего. Каждый новый шаг, каждая проломанная стена приближает нас к истинной цели. Если бы все смотрели только себе под нос, мы бы никогда не выбрались из пещер. Ну хорошо. Из капитализма. А детей и без нас кто-нибудь родит. Сейчас это не первоочередная задача.
– Причём здесь дети? Я вообще не про них. Она ж зелёная совсем. У нас такая погибла на Козероге, когда в бурю попали. Она, видите ли, пристегнуться забыла. Ну и… Я до сих пор помню, как мы пытались понять, где правая нога, а где левая.
– Такое случается и с более опытными. На себя посмотри. Весь в шрамах, как доска для шинкования.
– Именно поэтому я и знаю, кого брать надо, а кого лучше дома оставить. Пусть себе новые сорта растений выводят. Вон на Плутоне до сих пор редиски нет. Разве это дело? До сих пор проекцию жуют.
– Нашёл с чем сравнить.
– Да, нашёл. Если с ней что-то случится, я даже не попытаюсь притащить её останки к докстанции.
– Попытаешься, никуда не денешься, – с хитрой усмешкой сказала Алевтина.
– С чего бы это?
– Я тебя слишком хорошо знаю.
– Глупость. Ничего ты не знаешь. Я люблю свою шкуру, мне в ней хорошо и уютно. А если у кого-то задница в скипидаре, это не мои проблемы.
– Ладно, хватит о грустном. Оля – программист. В разведку не пойдёт. Будет себе дроны контролировать в полной безопасности.
– Может, ты и права. Слушай, а ведь мы последние тут остались, – отметил Антон, озираясь по сторонам.
Кроме голограммы, которая уже изображала прыжки через скакалку, в зале никого не было. Антон почесал затылок, сделал пару махов руками, косо поглядывая на Алевтину. Та следила за ним, скрестив руки на груди, а затем закатила глаза и произнесла:
– Ну, говори уже.
– Я тут вспомнил хорошее упражнение для восстановления кровоснабжения.
– Давай, только по-быстрому, а то Кощей ядом изойдёт.
– По-быстрому не обещаю, но громко будет точно.
Алевтина улыбнулась и сделала мягкий, изящный шаг вперёд.