– Делать чего будем? – спросил пассажир и сам начал трястись. – Не ночевать же в самом деле тут…
– Для начала поставлю аварийный треугольник, – процедил Виталий и пошёл обратно к фургону. – И включу «аварийку». Не хватало, чтобы в нас ещё какой-нибудь идиот вмазался.
– Пятничный вечер рискует перетечь в субботнее утро, – опять попробовал пошутить Вадим, и опять вышло не смешно.
Потом он стал оглядывать местность, насколько это было возможно. По обе стороны от зигзагообразной дороги было занесённое снегом поле. Летом тут можно было увидеть пашню или покос, но сейчас это была тёмно-серая равнина, бугрящаяся снегом. И уходила она не так уж и далеко – метров через пятьсот виднелись заборы из жердей, чёрными полосами выделяющиеся на снежном фоне, а ещё через сто – высокие бугры, разбросанные вразнобой. И вроде в некоторых мерцали какие-то огоньки… Дальше уже стоял раскидистый массив – чернеющее многолесье.
Замигала «аварийка». Виталий шёл назад, продолжая утопать в снегу.
– Что это? – спросил Вадим, и сам себе показался глупцом всех времён и народов.
Виталий невесело ухмыльнулся.
– Деревня, видимо. Тут таких мы уж десять штук проехали. Как это называется? Не пережитки урбанизации, а как?..
– Понятия не имею, – ответил Вадим, наморщив лоб. – Может, у них есть телефон? Или зарядка?
Виталий кивнул.
– Уверен, что каждый там будет рад дать тебе не только телефон, но и денег на проезд. Ведь все мы знаем…
– Может, у них есть трактор. Или хотя бы конь. – Продолжал рассуждать Вадим. – Надо бы сходить. Признакомиться. Может, помогут чем-нибудь.
– Если хочешь – иди, – буркнул Виталий. – И возьми бутылку с собой, быстрее договоришься…
Вадим подумал, что это всё очень глупо, но всё же решил последовать этому совету. Он полез в фургон, вскрыл один из ящиков – самый ближний, и достал бутылку водки с серебристой этикеткой.
– Нам, кстати, влетит теперь, – гундосил водитель где-то рядом. – Мы должны будем
из своего кармана теперь заплатить за этот ящик…
– Об этом потом.
Вадим пошёл по направлению к видимой деревне, проваливаясь в снег. Это было крайне неприятное чувство – щиколотки его сразу отчаянно заныли, как только горсти холодного порошка засыпались ему в ботинки. Он сжал губы, чтобы подавить эмоции, готовые вырваться наружу, и медленно продолжил путь. Шаг за шагом, он приближался к забору, чувствуя всем телом пронизывающий ветер, от которого не спасала ни его обтягивающая шапочка, ни пальтишко. Руки противно защипали. Но Вадим всё равно шёл дальше, выдыхая клубами пар, продолжая зачерпывать снег обувью. Лицо его – белощёкое, гладковыбритое – стало замерзать с каждым шагом всё сильнее.