Соседи шептались: "Заживо себя похоронила. Молодая ж ещё, немногим за 40, видная, только глаза потухшие совсем и одевается как старуха – всегда в тёмное".
Зинаида не замечала пересудов. Никто ей был не нужен. Вот и сегодня предпочла остаться одна.
Из печальных мыслей её вырвал звук дверного звонка. Звонили 3 раза, значит, к ней. Странно. Зинаида никого не ждала. Да и некому было к ней приходить. "Наверно, перепутали этаж", ‑ подумала она и пошла открывать.
На пороге стоял молодой парнишка. Гимнастерка, пиджак, форменные брюки заправлены в солдатские сапоги, кепку мнёт в руке.
‑ Здравствуйте, Зинаида Ивановна! Я Костя. Мы с Егором служили вместе. Это я вам написал письмо из госпиталя…
Дыхание остановилось. Зинаида схватилась за дверной косяк, чтоб не упасть. Костя помог ей дойти до комнаты, усадил на стул, засуетился, не зная, что делать дальше.
Женщина постепенно начала приходить в себя. Поднялась, усадила гостя за стол, согрела чая, не зная, чем его накормить из своих скудных запасов.
Костя рассказал, что сам он из Пскова. Ушел на войну добровольцем, как и Егор. Встретились они под Ленинградом да так и прошли всю войну вместе.
Под Кёнигсбергом все уже понимали: Победа не за горами. Мечтали, как вернутся домой, как будут строить заново мирную жизнь.
‑ Егор всегда мне говорил: "Маме обещал встретиться после войны, а я слово всегда держу, так что живем, Костик!" И перед тем боем так же сказал. Да только в этот раз мы оба в госпиталь попали. Когда я пришел в сознание, Егора уже не стало. Я отправил вам письмо и пообещал себе, что обязательно к вам приеду. Вот только ранение оказалось коварным: провалялся в госпиталях почти год. Вот как выписали, к вам и поехал.
‑ А что ж ты не домой сразу? Мать поди ждет, волнуется.
Константин наклонил голову и глухо сказал:
‑ Не к кому мне возвращаться. Батя на фронте погиб, а мать с двумя сестрёнками немцы в Германию угнали. Там они и сгинули…
…
Прошел месяц. Москва сменила черёмуховое белое платье на сиреневое разноцветье, нарядилась в ярко-зелёные листья молодого лета. Люди, радуясь утреннему солнышку, торопились по делам. Звенели трели трамваев. Гудели клаксоны грузовиков. Город жил.
Зина шла рядом с Костей. Темно-синее платье в белый горошек, туфли, сумочка, волосы уложены. Но не это ее красило. У неё вновь блестели глаза. Она вновь чувствовала жизнь.