Остров с фамильными землями моего рода нужен Шувалову. И только то, что наследник великого дома учится в Академии, пока спасало нас от уничтожения. Но осталось мало времени.
– Но мы это не допустим, – продолжил я. – Начнём с сегодняшнего дня, уроем любого, кто к нам сунется. И плевать на их планы, мы сделаем по-своему. И как раньше уже не будет никогда.
– Ты никогда так не говорил, – заметил Кирилл. – Куда ты всё-таки ходил? Не в тот же храм?
– Именно туда. Так было нужно.
– И нашёл там правителя мартиров? – Паха усмехнулся.
– У князя есть план, раз он так говорит, – влез Алекс. – Нужно его выслушать.
– Ладно, – Кирилл скрестил руки. – Раз ты так настроен, то знаешь, что делаешь.
– План простой, – я поднялся со скамейки. – Я сделаю всё работу, но вы помогите мне, когда потребуется. Ты, Алекс, прикрывай мне спину. Ты, Паха, когда я скажу бить, бей! Не жди, не сомневайся, просто бей!
– Хорошо, – здоровяк сразу как-то скис. – Если ты так говоришь…
– А ты, Света, – я хитро улыбнулся. – Заморозь воду.
– Что? – удивилась она.
– Когда настанет время, заморозь воду. И всё.
– А что делать мне? – спросил Кирилл немного расстроенным голосом.
– А у тебя, Кирюха, особая роль. Оставайся в резерве и жди, когда можно будет вмешаться. В этом деле я могу полагаться только на тебя.
– Хорошо, – он кивнул. – Но ты расскажешь нам, что происходит?
– Вот он нам расскажет, – я показал на приближающегося к нам парня.
К нам бежал ученик из другого класса. Светловолосый парень хоть и запыхался, но всё же скорчил надменную рожу при виде меня.
– Меня послал граф Оболенский, – сказал он. – Граф не понимает, с чего это ты решил, что можешь поднимать руку на его друзей. Но признаёт, что ты мог погорячиться. Поэтому он ждёт тебя в столовой, где ты, князь Воронцов, принесёшь ему прилюдные извинения. Тогда он тебя простит. И сильно бить не будет.
– Передай графу, – сказал я. – Что я немедленно иду в столовую. И когда я приду, пусть любезный граф встанет на колени и поцелует меня в жопу. Можно просто чмокнуть. Тогда я прощу его за то, что его люди напали на моих. А если он не попросит прощения, я ему таких пиздюлей отвешу, что он до конца жизни не забудет.
Гонец открыл рот, побледнел, потом покраснел, а после торопливо побежал назад, постоянно оборачиваясь и едва не спотыкаясь.