Вырвавшись из боли и страха четырёхлетнего себя, Андрей впился глазами в мать. Память он научился использовать, как оружие против родителей.
Никто сейчас не видел лица, полного отвращения, презрения, боли. Да и зачем показывать его кому-либо? Он стоял неподвижно сколько-то времени. Глаза улавливали черты лица матери: оно полнилось безразличием, и плевать, что ни одну мышцу она не могла контролировать. Так же безразличны ей были его крики много лет назад.
Скинув по пути верхнюю одежду, он добрался до комнаты, до диванчика, и быстро уснул. Некоторое время руки держались на ремне, но сил снять джинсы не нашлось. Да и стоило ли оно того?
Утро началось вспышками. Скорее, день, ведь часы показывали перевал за полдень. И тому уже стоило радоваться, ведь вернулся Андрей поздно. Когда вспышки превратились в нормальную картинку, он поднялся и выждал паузу, чтобы стихло головокружение. Были времена, подумал с улыбкой Андрей, когда в такое и не поверишь, а теперь даже от пива. Пил вчера он не только пиво, но с внутренним голосом согласился.
Ослабив противно давивший на кожу ремень джинсов, он пошагал в ванную комнату. Холодная вода обожгла пальцы, а лицу показалась оптимальной, била по сонным спрятавшимся в мешках глазам. В довесок ко всем неприятным ощущениям зачесался нос. Андрей замер, потянул кулак к носу.
В школьные годы его зацепило суеверие, что в таких ситуациях есть риск получить по носу, и пронеслось с ним через всю жизнь. Вплоть до этого утра. Приложив мокрый кулак, Андрей поморщился. Человек в зеркале и без того выглядел плохо: помятый и опухший, без среднего пальца на руке. Так ещё и веривший в ритуалы, которые мешали мыслить и поступать здраво.
Семья состояла из похожего бреда. Отец не разрешал ставить пустые бутылки на стол, дед не позволял рисовать бабочек, бабушка заставляла плевать через левое плечо. Но в мире изученной физики это казалось атавизмом, а Андрей не хотел жить с хвостом.
Особенно противно становилось, когда люди приплетали знаки судьбы, вселенной или богов, чтобы не объяснять события случайностью или возможностью. Задержавшись в коридоре по пути в кухню, Андрей перебрал несколько воспоминаний и выделил самое неприятное. Специально образованные и полуобразованные люди учили не делать так, не копать в плохом, но кто ж их слушал? В спине неприятно закололо, стрельнуло в грудь. Если бы за глупость можно было сжигать, за эту историю он сжёг бы многих, включая свою мать.