– Эге-гей, тут человек от жажды погибает!
В подтверждение этих слов некоторые пирующие размахивают кружками, другие начинают колошматить по столу кулаками. Грохот усиливается, напоминая топот марширующих солдат.
– Пойдем, Сэм.
Джеймс встает, улыбается, извиняясь перед фермерами легким поклоном. Берет кувшины, по два в каждую руку, и выходит через дверь в конце кухни в холодный чулан без окон, где стоят медные тазы, бродильные чаны и бочки и где его преподобие четырежды в год следит за брожением пива, а миссис Коул делает свои домашние вина – бутылки сложены штабелями вдоль двух стен. Несмотря на холод, там на соломенном стуле совершенно неподвижно сидит Мэри, вроде бы ничем не занятая. Свеча горит у нее в ногах, по-кошачьи аккуратно подобранных. Джеймс наливает пиво. Наполнив кувшины, говорит:
– Пойдем. Здесь холодно, даже для тебя.
Она глядит на него глазами, похожими на черные камушки.
– Это всего лишь мелкие фермеры, – продолжает он. – Пошумят и перестанут. Только и всего. – Он поднимает кувшин. – Пойдем. Посидишь у огня вместе со мной и Сэмом.
Джеймс приносит пиво на кухню и ставит на стол. Ему очень хочется верить, что она счастлива, по крайней мере довольна.
– Ага! Ваш ликсир жизни, доктор. Вы не дали нам умереть от жажды.
– Долгих вам лет, джентльмены! Здоровья и счастья.
– А вы с нами не выпьете?
– Если компании это будет приятно.
– Хорошо сказано, дружище!
Кувшин передается из рук в руки, и каждый, наливая, выплескивает пиво на стол.
– Нужен тост, друзья!
– За здоровье короля!
– За Георга-фермера, старого песочника!
– За лучшую бабенку на свете!
– Нет, ребята, – это говорит Уин Талл. – За нашего доктора Дайера. Не так уж он рад этому названию, уверяю вас… – Все кричат «ура» его мудрости. – Но раз он не пользует своими лекарствами ни мужчин, ни женщин, а нож берет в руки лишь для того, чтоб отрезать кусок хлеба, то ни один врач в королевстве не спасает больше человеческих жизней, чем он!
Тост произнесен.
– Весьма благородно с вашей стороны, джентльмены, – говорит Джеймс. – Весьма.
Чей-то голос:
– Где Уилл Кэггершот? Ну-ка выдай нам стих, Уилл. Про Салли Солсбери!
Кэггершот, пошатываясь, поднимается со скамьи:
– «Эпитафья бедняжке Салли Солсбери».
Товарищи смотрят на него глазами счастливых школьников. Кэггершот откашливается:
Здесь лежит на спине, но недвижно вполне