– Я не говорю, что хотела бы жить там, просто это действительно не так уж и плохо.
– Что именно тебе нравится? Жизнь в пригороде?
– Нет, – отвечает она, – мне нравится возвращаться домой.
– Между мной и моими родителями, – усмехается он, – пятнадцать тысяч километров – и этого явно недостаточно.
Тогда она не поняла сказанного, но этот разговор оказался первым шагом к их расставанию.
Мэри, сидящая напротив Греты, все еще выжидательно смотрит на нее.
– Нам не суждено быть вместе, – говорит ей Грета.
– Может, и так, – произносит ее папа, – или же вы не хотели этого.
– Конрад, – укоряет его Мэри точно таким тоном, к какому прибегла бы Хелен, и Грета благодарно улыбается ей. Но в словах отца нет ничего удивительного и нового для нее.
Она поворачивается к нему и видит мятый воротник его рубашки, ведь рядом с ним нет мамы, которая погладила бы его. Он же смотрит на нее так, как и все последние двадцать лет: словно она математическая задача, которую ему не под силу решить.
– Что? – отзывается он, словно не хочет в тысячный раз спорить на заезженную тему. Дело не в Люке. И даже не в том, что она не собирается устраивать свою жизнь, хотя это и является частью проблемы. Просто жизнь, какую он желает для нее, кардинально отличается от той, какую хочет для себя она, а музыка – это лодка, увозящая ее все дальше от исполнения его желаний.
– Он тебе даже не нравился, – говорит Грета, и хотя голос у нее беззаботный, в нем звучат явственные металлические нотки.
– Но тебе-то нравился, – подчеркивает Конрад, – и я не очень понял, что произошло.
Произошло то, хочет сказать она, что ее мама умерла. То, что Хелен впала в кому, и мир для Греты перевернулся. Но это, разумеется, далеко не все. Это только причина.
А вот следствие: Грета отыграла половину своего шестидесятиминутного выступления на музыкальном фестивале в Берлине, а ее брат тем временем звонил и звонил ей, и Люк ответил ему. И закончив играть, Грета узнала, что он уже заказал ей билет на самолет до Колумбуса.
– Мне одной? – спросила Грета, шокированная этим обстоятельством. Она стояла с ним за кулисами, все еще потная и взвинченная после концерта, и старалась вникнуть в только что преподнесенную ей новость. Его, казалось, удивил ее вопрос, и это показалось ей странным. Они к тому времени были вместе два года, и это, полагала она, означало, что она могла рассчитывать на его поддержку.