– Отпустить-то не проблема, да вот незадача: лежит там оплывина, как раз на пути, с зимы не растаяла. Юзгалиха там промыла себе выход, но ледяной свод так и висит над головой. Очень осторожно надо проезжать. Что ты, Марфа, на этот счёт думаешь?
Петру Ивановичу явно не нравилась вся эта затея.
– Не дай бог, может обрушиться в любую минуту! Над головой ледяная глыба тает – никто не знает, когда обвалится. Придавит не хуже бревна в кулеме. Тут недалече по Большой речке лежит куча костей. Так же вот, как бывает в шахте, свод обвалился на коней. Так лошади и пропали. Там, если проходить под сводом, надо порознь, отдельно лошади и люди. А ещё лучше обойти стороной.
– Мы так и сделаем, – согласился Куприян, – авось пронесёт.
До лога с ревенем километров, наверное, пять. Половина пути – тропа, а дальше прямо по руслу. Воды ещё порядком – где-то вброд, где-то по берегу. Серовато-белой глыбой встал на пути снежный арочный мост. Гигантская, частично обледенелая гора снега десятиметровой высоты перегородила ущелье. Настоящая плотина поперёк реки, и хорошо ещё, что вода пробилась сквозь неё и не только нашла выход, но своим дыханием протаяла туннель в виде ледяного грота. Противоположный конец едва просвечивался. Ширина моста по руслу, наверное, не менее 100 метров. Однако проход под оплывиной есть, и высота грота такая, что не слезая с лошади можно свободно проехать.
– И верно, нехорошее место, – остановившись, произнес Куприян. – Что, мужики, будем делать?
Спутники его, крепкие рабочие с Подхоза, посовещались и решили рискнуть; время перевалило на вторую половину дня, и тратить его на обход по горам не захотели. Да и лошади без боязни под мостом прошли. Наломали ревеня на полные вьюки лошадям. Спустились из лога, уже начинало смеркаться и собиралась гроза. Вот и мост – надо бы скорее проскочить, но что это? Лошади прижали уши и встали как вкопанные. Стоят, ушами прядают и ни в какую, как ни понукай.
– Вот ведь, скотина, а чувствует, – недовольно проговорил Куприян. – За день подтаяло, однако, действительно опасно. Держится на честном слове.
– Животная, она лучше человека знает, где можно, а где нельзя, почуяли, что грот может обвалиться, – делились мужички. – К тому же и темно в туннеле – им и страшно. У них уши чуткие – наверное, слышат какие-то звуки, шорохи.