В комнате стоял полумрак. Два узких
окна давали мало света, к тому же их прикрыли шторами. Напрягая
зрение, я различил слева у стены большую кровать с пологом.
Напротив располагался шкаф, у правого окна – столик с зеркалом и
стулом – вот и вся обстановка. Небогато.
– Я привела лекаря, матушка, –
сообщила графинюшка кому-то на кровати. – Случился среди солдат. Их
командир уверяет, что Платон Сергеевич учился за границей.
– Подойдите! – раздалось от кровати.
В голосе невидимой мною женщины звучала боль.
Я подчинился. На кровати, прикрытая
одеялом до пояса, лежала на боку графиня в ночной рубашке с
кружевами на груди и в чепце. Глаза мои привыкли к полумраку, и я
разглядел морщины на лбу и у глаз, прямой нос и тонкие губы с
волевыми складками у рта. Серьезная дама, видно, что привыкла
командовать.
– Вправду лекарь? – недоверчиво
спросила графиня. – Молодой больно и одет, как пугало. Солдатские
панталоны и какой-то дурацкий мундир.
Вот ведь мегера! Ее от боли крючит, а
она на одежду смотрит.
– Это сшили мне егеря из ментиков
убитых французских гусар, – я ткнул пальцем в суконную куртку. –
Панталоны они же дали. Меня нашли голым у дороги. Был ограблен
французами. Ударили саблей, – я коснулся пальцем шва на голове, – и
содрали все, даже чулки.
– Штабс-капитан Платона Сергеевича
хвалил, – подключилась графинюшка. – Говорит: достал ему пулю из
ноги, лечил раненых егерей, поставив их в строй.
– У меня нет пули в ноге, –
пробурчала старуха. – Спину прихватило. Лежать могу только на боку,
встать больно.
– Это давно или внезапно схватило? –
спросил я.
– Внезапно, хотя спиной и раньше
маялась, – проскрежетала она. – За сборами смотрела. Видел сундуки
в коридоре? Бежать собирались от супостата, вещи
собирали.
– Вы за чем-то резко нагнулись? В
спине щелкнуло, и не смогли разогнуться?
– А ты вправду соображаешь, – сказала
старуха и посмотрела на меня с любопытством. – Так и было.
– Мне нужно вас осмотреть. Прикажите
принести воду, мыло и полотенце.
– Груша? – графиня посмотрела на
дочку.
Та выбежала из спальни. Я же
отправился к окнам и раздернул шторы. Мне нужен свет. Тем временем
какие-то девки притащили медный таз с водой и поставили его на
принесенный одновременно табурет. Одна из служанок протянула мне на
ладони кусок мыла. Я взял его, тщательно вымыл руки и вытер
висевшим на плече девки полотенцем. Подойдя к кровати, отбросил
прикрывавшую графиню одеяло и велел девкам задрать ей рубаху и
положить на живот. Те кинулись исполнять. Хотя и ворочали они
графиню бережно, та шипела и ругалась от боли. Под рубахой у
старухи не оказалось ничего – 19-й век. Ну, и ладно, не на что там
смотреть. Спина жиром не заросла, это плюс.