История эта дошла до ушей короля. Его Величество, как и все прочие, выразил свое восхищение достойным поведением девушки и решил определить ее во фрейлины принцессы Мелины (для оказания положительного влияния), назначив ей дополнительную ренту. Здесь необходимо отметить, что после представления ко двору Далии был возвращен фамильный особняк и одно из конфискованных у семьи Эртега поместий в Триане (не самое большое, надо признаться, и не дававшее никакого титула), а также пожалована рента в три тысячи золотых в год. Все это время девушка жила у танны Дуарте, пожилой родственницы Эртега – в первую очередь ради соблюдения приличий, во вторую – поскольку особняк на улице Грелуйе, которому недавно минуло четыреста лет, был мало пригоден для жилья и подлежал перестройке. Итак, если до сего момента Далия бывала во дворце лишь наездами, то теперь ей предстояло там поселиться. Фрейлинам принцессы полагались небольшие апартаменты, куда они могли взять с собой камеристку.
Назначение это, несомненно, было значительным шагом на вершину, и все искренне поздравляли ее с таким успехом.
Все-таки даже самые черствые сердца устают от злобы и тянутся к доброте, простоте, искренности и естественности, подумал Амато и, записав эту прекрасную нравоучительную мысль для потомков, решил выйти в сад подышать свежим воздухом.
Апартаменты, оставленные для него в Торене, находились в северном крыле, недалеко от покоев принцессы и Коридора Фрейлин. Амато не очень любил их, однако с тех пор Далия переехала во дворец, оставался в них гораздо чаще, чем прежде. Кроме того, уже два дня подряд проходили мероприятия, связанные с приемом миритских послов, и впереди было еще два, и Амато надоело ездить туда-сюда. Он прошел по темному коридору мимо зала, где сидели картежники, и на лестнице почти что нос к носу столкнулся с горничной Далии. Она молча прошла мимо, дыхнув на него винными парами и икнув, что, видимо, должно было сойти за приветствие. Молодой человек неодобрительно покачал головой.
Танна Дуарте и Амато в свое время выказали удивительное единодушие, решительно посоветовав Далии сменить служанку. Они сошлись во мнении, что горничная, которую девушка привезла из дома тетки, совершенно не подходила для службы у благородной незамужней девицы и могла ее серьезно скомпрометировать. Это была невысокая, смуглая, темноволосая, крепко сбитая бабенка лет тридцати с черными хитрыми и наглыми глазами-бусинами и выдающимся бюстом, на ходу почти выпрыгивающим из огромного декольте, и не менее выдающимися бедрами. Она могла бы сойти за смазливую, если бы не вечный взгляд исподлобья, неприятное вызывающее выражение на испитом лице, а также грубая и развязная манера держаться.