Перед глазами всплыли каменистые вершины, реки, текущие в ущельях, палящее солнце, от которого спрятаться было невозможно, перерытая взрывами земля и море крови. Это последнее, что он помнил с того дня – перепаханная земля и море крови, в том числе и своей. Вокруг него лежали тела десятков бойцов, запах запекшейся и свернувшейся крови проникал до мозга, но никого вокруг он не видел. Кроме ефрейтора Барабанова, лежащего рядом и сжимающего в руках две гранаты. В голове мелькнула тяжелая мысль, а нужно ли в принципе ехать к тому человеку. К тому ефрейтору, который сейчас наверняка уже не ефрейтор, и который тогда лежал рядом с ним с гранатой в руках. Конечно, раз уже рапорт подписали, то только и осталось, что ехать, но как он встретит. Обрадуется? Или нет? Помнит ли этот еще тогдашний ефрейтор того, что произошло за полчаса до момента, когда он лежал рядом со своим командиром роты и сжимал в руках гранаты? Если не помнит, то это дело одно, а если все же помнит? Как тогда повернется их разговор? Ответ на этот вопрос Лебедев не мог дать себе сейчас и вряд ли бы смог дать его потом. Оставалось только это проверить. Он открыл дверь машины и сел внутрь.
– Во метёт! – воскликнул шофер, потирая руки. – Вы как, товарищ капитан?
– Обмерз чуть-чуть, не без этого, – Лебедев снял перчатки и обтер щеки руками. – Прогрелась машина?
– Ну, а то, полчаса уже стоит, – Шофер показал на датчик температуры. – Хорошо, бензин казенный, так жалко было бы столько жечь.
– Жадный ты, Валера, – без улыбки сказал Лебедев.
– А что поделаешь, в колхозе солярку экономили, чуть ли ни руками пшеницу убирали. Ну, меня год дома уже не было, может, поменялось чего.
– Да вряд ли, – Лебедев сел удобнее и снял ушанку. – Поехали, Валер. Только аккуратнее, не видно ни рожна.
– Есть, поехали, – шофер включил скорость и тронулся. – А едем куда?
– Деревня Лесное знаешь, где находится?
– Так точно, товарищ капитан, знаю.
– Ну, вот туда и поехали.
Проехав КПП, уазик через три километра вышел на шоссе и скрылся в белене разрастающейся метели.
Уазик проехал по шоссе порядка десяти верст и свернул на проселочную дорогу. Видимость не улучшалась, дальше пятого шага разглядеть что-либо сквозь пелену метели было практически невозможно. Шофёр ехал не торопясь. Он, конечно, помнил дорогу до нужной деревни, но на всякий случай перестраховывался, чтобы не пропустить нужный поворот – нужный по памяти ориентир в такой буре все равно не сыщешь.