дверь на крючок и разогнался было втюхать. Да не с той ноги побежал. Мы, борщёвские, люди хваткие. По мордяке честно добыл фрайер занюханный два разка! На том и вся кислая рассохлась канитель… Пиши про эту шмондю. Не то я за себя не поручусь. Стопудово
[31] устрою ему день Бородина! Научу его десятой дорогой обегать женскую оппозицию!
А ночью мне, холостяшке, приснилось, будто я уже казакую при жене да при сыне. И по пути из детсада забрели мы с ним в наш магазин. Выходим с молоком.
Идёт ровный, спокойный дождь.
– Папи, смотри! А дождь прямой. Без зарючки!
В дверях впереди него замешкалась молодуха.
И сынаш сердито толкнул её в левую паляницу.
Она нервно сбросила его ручонку со своей сдобы:
– Что ты делаешь, мальчик?!
– Сынку, не толкай, – говорю я. – А то у тёти может произойти вывих невинности.
– Какой такой ещё невинности? – страшно подивилась подмолодка.
– Святой… Богоданной… – апостольски уточнил я.
Наснится же такая глупь!
У меня впервые заболел зуб. С неделю уже маюсь. Всё мылился сбегать к врачу. Сегодня-завтра, сегодня-завтра…
И бежать к тому же Коновалову. В районном нашем сельце Щучьем другого зубаря нет.
Если сейчас настрочу про Коновалова, то как потом буду я у него ремонтировать бивни?[32] Этот же ротознавец вырвет из меня что-нибудь другое вместо больного зуба!
И наутро поплёлся я к нему как рядовой зубной страдалик.
Я ещё рта не успел толком открыть, как Коновалов с апломбом бухнул:
– Рвём!
– Может, для началки хоть чутельку полечим?
– Трупы не лечим!
Я расстался с первым зубом и твёрдо решил заняться фельетоном.
Невесть откуда узнала про это наша редакционная бухгалтерша Люция Нам, приятная дама бальзаковского возраста, и сноровисто понесла Коновалова по кочкам:
– Этот Коновалистый такой тип! Это тако-ой многоступенчатый типя-яра!.. Я прибежала к нему с зубами! А он помотался этак сладкими глазками по мне и: «Раздеваемся!» – «И вы тоже?» – спросила я невзначай и слегка шутя.
«Я при исполнении… Мне не обязательно…»
«А как раздеваемся?»
«Традиционно. Как всегда».
«И до чего раздеваемся?»
«До Евы».
«Но у меня же зуб!»
«И у меня зуб. И не один… И чего торговаться? Да знайте! Врач заходит даже туда, куда и стыдливое солнце не заходит! Раздеваемся! Трудовой народ за дверью ждёт!»
Я подняла на него жалюзи.[33] Не знаю, что и сказать.