Дед медленно, опираясь на костыль, выбрался на середину булыжной мозаики пола темницы и деловито почавкал пересохшим ртом.
– Посмотрим-посмотрим, кого нынче принес соленый ветер, – жадно втянув затхлый воздух, беззлобно улыбнулся он и заковылял вдоль стен, с усилием всматриваясь в полумрак камер. – Так-так, – удовлетворенно проговорил Думитур, – кто тут у нас? Канри? Старые глаза уже совсем не те. Подводят. Видят порой то, чего нет, – посетовал он и вновь шумно зашмыгал носом. – А вот нюх… На нюх я всегда мог положиться. Не обманул он меня, значит, и сейчас. С три десятка канри, человек, тил и броктар, – заключил странный старикан. – Какое разнообразие. Насыщенное представление должно получиться.
– Ты еще кто такой?! – прорычал Тамиор, вращая затылком из стороны в сторону и пытаясь плотнее прижаться лицом к прутьям решетки, чтобы рассмотреть загадочного калеку. – Если тебя, старая развалина, приставили в качестве сторожевого пса, то значит, я определенно ошибался насчет Люто. Этот кусок вонючего мяса еще более безрассуден, чем я думал. Потому что после того, как мы выберемся из камеры, нас будет невозможно остановить. И дряхлому старикашке это уж точно не под силу, – бородач перевел дух и уже спокойно продолжил: – А если ты такой же заключенный, как и мы все, то почему не сидишь в своей конуре, а прогуливаешься на свободе?
– Интересно-интересно, – раздалось снизу. – Люди… Всегда дерзкие, яростные, рвущиеся в бой по причине и без нее. Хе-хе-хе, – старик сухо хмыкнул. – Когда-то я и сам был таким же… Вечер обещает быть зрелищным.
– Проклятье! Да, кто ты?! – нервно воскликнул рыцарь. – Говори! Иначе…
– Иначе что?! – резко перебил белобородого незнакомец. – Хотя, это не важно. Я все равно отвечу на твой вопрос, человек. Я здесь не для того, чтобы поддерживать бестолковую перебранку.
Послышалось шарканье.
– Молодость, – со вздохом и нотками печали протянул калека, – необъятное желание получить все ответы, не сходя с места и без каких-либо промедлений. М-д-а-а… Хотя я поддерживаю твое стремление потрепать языком.
Старик принялся, кряхтя, подниматься по узкой лестнице и через некоторое время предстал перед нами по другую сторону клетки. Вблизи его внешность поражала и отталкивала еще больше. Сухая серая кожа напоминала камень. Части туловища, не прикрытые обрывками одежд, пестрили темными рытвинами и хребтами рубцов от былых ранений. На нем буквально не было ни единого целого места. Перекошенная физиономия, правая сторона которой напоминала ломоть оплавленного сыра, улыбалась и смотрела на собеседников единственным зрячим глазом.