Энергия искрит. На нерве. На пределе.
Ответ рождается и слетает с губ. Сам по себе. Сам собой.
– В тебе моя жизнь, – признаюсь как есть.
Не лгу. Проклятье. Совсем не лгу. И это страшнее всего на свете. Открывать такую истину, оголять. Особенно здесь и теперь. За секунду до взрыва. До абсолютного уничтожения.
– В тебе, – говорит он.
И улыбка гаснет. Пальцы скользят по моему животу. Властно. И дарят щемящую нежность, срываются на шелковую ласку. Заставляют захлебнуться раскаленным кислородом.
– Ты моя, – чеканит Амир. – Моя жизнь.
Подаюсь вперед. Целую его. Жарко. Страстно. Впиваюсь губами в губы. Вонзаюсь. Вгрызаюсь. Как в последний раз.
Господи. А это и есть последний раз. Второго шанса он мне не даст. Не простит. Но и я не прощу. Не отпущу. Не смогу двигаться дальше, покорно выполняя приказ за приказом.
Боже. Дай мне сил. Защитить себя. Защитить дитя. Помоги. Спаси и сохрани. Дай волю развернуться и уйти. Сбежать с этого праздника, скрыться в неизвестности, потеряться.
Проклятье. Готова поспорить, пока я взываю к небесам, дьявол хохочет. Заливается смехом. Напрасно. Я выберусь, сумею. Другой дороги нет. Действуй.
Отстраняюсь. Чуть отодвигаюсь. А кажется, точно раздираю плоть до кости, вырываю кусок за куском.
– Прости, – шепчу, сливая наше дыхание воедино. – Нужно уделить время гостям.
– Зайка, – жестко трется щекой о щеку, пропитывает своим ароматом насквозь, звериным запахом помечает, выбивает тавро единственным жестом. – Зайчишка. Топай. Давай. Я подожду. Впереди целая ночь.
Ты прав. Даже не представляешь, насколько сильно прав. Впереди ночь. Вечная. Ночь одиночества. И еще одна. Еще, еще, еще. Никто не сумеет меня коснуться. Никому не позволю. Ты мой первый. И последний. Как выстрел. Смертельный.
– Конечно, – киваю.
Выскальзываю из железных объятий. Отхожу в сторону. Общаюсь с людьми на автомате, едва сознаю, что именно говорю и зачем. Думаю о другом. Лихорадочно пробую найти выход.