Его смех согревал душу; напряжение покинуло тело. Он начал рассказывать, что общежитие университета Сент-Эндрюс похоже на замок и что по четвергам студенты посещают официальные ужины в большом зале в черных мантиях. От них требуется стоять, пока члены администрации и факультета шествуют по центральному проходу. Студенты не могут сесть за стол, пока вся процессия не займет свои места. Я представила, как внушительно Калеб выглядел в своей мантии.
В тот вечер мы посидели в трех барах: наш импровизированный кутеж. На улице было тепло – пожалуй, даже слишком для мая. Повсюду летала пыльца. Калеб дважды чихнул, и я дважды сказала «будь здоров».
– Я очень признателен, – сказал он, собираясь чихнуть в третий раз, – но ты можешь не повторять это снова.
Пока мы перемещались между барами, я периодически оглядывалась, проверяя, идет ли он рядом, не веря своим глазам.
В последнем заведении – это был темный подвал – все места у стойки были заняты, так что мы устроились у позабытого бильярдного стола.
– Ну, что же, Наоми, мой следующий вопрос едва ли вызовет удивление. Где мне прочесть то, что ты написала?
Я ждала этого вопроса.
Позднее этой ночью – после того, как Калеб прижал меня к стене здания ради эпичного первого поцелуя, неожиданно страстного и яркого для такого с виду спокойного и собранного человека, – я отправила ему ссылку на рассказ, опубликованный годом ранее. Отчасти автобиографичный, он повествовал о двадцатисемилетнем джазовом барабанщике, с которым я познакомилась в шестнадцать лет. Я описала наши отношения и их конец так, как если бы они имели значение для обоих, и тем самым закрыла эту главу для себя. Я гордилась рассказом и тем, что популярный литературный онлайн-журнал опубликовал его, а также тем, что получила за него пятьдесят долларов: стоимость восьми масала-латте.
Шли дни, а от Калеба не было ни слова: плохой знак. Это же короткий рассказ – на чтение уйдет не больше часа! Возможно, он прочел и ему не понравилось, или он увидел что-то неприятное во мне из этого сюжета, а может…
Десять дней спустя пришел ответ, содержащий больше, чем я надеялась. «Ты превосходно описала эмоциональный мандраж, который (говорю по опыту) ощущается после расставания. С одной стороны, тебе грустно, с другой – ты чувствуешь оптимизм и некоторое очищение». Похвала сама по себе была приятной, но еще больше я обрадовалась тому, что он упомянул свою жизнь