– А вы, товарищ майор, подумайте о своей судьбе, и не защищайте Антошкина, – и, повернувшись к командиру полка, сказал: – Приказ о наказании виновных будет в понедельник, а пока полеты запрещаю. Членов комиссии прошу в самолет, через двадцать минут вылетаем в Москву.
Генерал надел на голову фуражку и, как-то сгорбившись, быстро вышел из класса предполетных указаний. Врач подошел к Птицыну и, о чем-то спросив его, обратился к командиру:
– Командир, Птицыну плохо, я заберу его в госпиталь.
Командир молча кивнул.
– Сука, мразь, падаль, – Серегин изо всех сил ударил кулаком об доску предполетных указаний, его трясло от возмущения, – командир, таких тварей надо стрелять, кто их только присылает из Москвы, – голос его сорвался на крик.
– Петрович, держи себя в руках, – тихим голосом сказал Кравченко, – я Антошкина в обиду не дам.
– Викторович, Антошкину подписан приговор, ты сам это понимаешь. В понедельник эта сука накатает приказ на три листа о слабой морально-психологической подготовке, а истинная причина не установлена, – не унимался Серегин.