– Я… – «Не врать!» – Вполне.
По лицу тети Марины было непросто определить, удовлетворена она таким уклончивым ответом или нет. Наконец она кивнула и с легкой улыбкой спросила:
– Анют, так ты собираешься есть этот пирог или это сделаю я? Между прочим, с вишней!
***
Аня повесила куртку Марка на спинку стула и стала разбирать рюкзак. На столе уже высилась целая кипа завершенных и только начатых рисунков.
Ценную находку, обрамленную лентой, Аня положила перед собой с особым трепетом. Осторожно коснулась листов, перевернула, пошуршала ими, посмотрела на свет. Теплая мягкость бумаги никуда не делась, так и призывая нарисовать хотя бы что-то, оставить на поверхности след карандаша, краски, чернил.
В голове всплыли мысли разной степени отчаяния. Возвращение домой, разговоры и взаимные обвинения, дорога в полном молчании среди повисшей тишины.
Начинать рисовать на такой ноте было решительно невозможно. Аня подпирала рукой подбородок, глядя в окно на ветви деревьев, качающихся под порывами ветра, осматривала комнату и думала, думала, пока взгляд ее не упал на календарь, висящий на стене. Над квадратиками с числами, днями, бегущими мимо как ни в чем не бывало, была помещена фотография цветочного луга, переливающегося солнечными бликами, и лодки, плывущей по реке неестественно синего цвета. Быстро проходящая красота в противовес неумолимо постоянному ходу времени. Аня помотала головой, повертела карандаш в руках.
Цветы!
Время летело незаметно, и на первом листе, заботливо отделенным от массы остальных, Аня изобразила кухонный стол с неизменной вазой в центре, куда вместо броских пионов она «поместила» нежные фрезии, робко выделяющиеся на фоне окна и ярких кухонных стен.
Получилось неплохо и довольно трогательно. Карандаши скользили по бумаге с послушностью учеников, привыкших к дисциплине, а рука будто сама по себе знала, как сильно нужно нажимать на карандаш, когда провести легкую, едва заметную линию, а когда сделать точно такую же, но чуть четче и резче. Поразительная легкость напоминала то самое состояние потока, в котором, если верить многочисленным знатокам жизни, в неприличном количестве создающим курсы по самопознанию, человек способен творить так, как никогда раньше.
Не помня себя, Аня сделала последние штрихи, отложила карандаши и вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать, словно она вынырнула из теплой воды на морозный воздух. Стиснув карандаш, она постаралась сосредоточиться на дыхании. Вдох, выдох, вдох, выдох… Вдох, выдох, вдох, выдох… Опять вдох, выдох, вдох…