Длинная юбка Веры сменилась узкими джинсами, красная кофта белой футболкой с незатейливым цветным принтом, туфли на каблуках удобными светлыми кроссовками. Вера выглядела по-особому притягательно, но той животной безудержности, что обуяла его вчера вечером у фонтана Посейдона, Герман не испытал. Наваждение прошло.
И все-таки Вера преобразилась за одну ночь. Как ведьма, подумалось Герману, и от своего нелепого и горького сравнения самому сделалось смешно.
Слегка заикаясь, Вера начала извиняться за причинённые неудобства. Говорила тихо, сбивчиво, Герману стоило больших усилий разобрать её невнятную испуганную речь.
– Проходи, – сказал он, отойдя от двери. – Чувствуй себя, как дома.
Сам он сел в кресло, Вере кивнул на диван, но девушка подошла к столу и, боясь поднять глаза, замерла.
– Садись, – в голосе Германа слышалось разочарование.
Вера, упорно продолжая исполнять роль кроткой пай-девочки, села на стул, аккуратно положила на стол тонкую папку.
– Тебе совсем не обязательно морочить голову Виталию Борисовичу, мне твоя позиция ясна – писать ты не хочешь, не любишь и не собираешься. Дам дружеский совет – поговори с дядей начистоту, пусть не питает иллюзий, тебе самой не придётся заниматься ненавистным делом.
– О чём я должна поговорить с дядей? – удивлённо спросила Вера.
– Прекрати, ты прекрасно поняла, что я имел в виду. Хотя бы сейчас не юли.
Вера вытянула голову вперёд, будто что-то застряло в горле и мешало глотать, скривила губы и тихо, ещё тише, чем минуту назад, прошелестела:
– Герман Валентинович, я понимаю, вы человек занятой, у вас нет свободного времени, а если даже и появляется, его необходимо провести с пользой для дела. Я не должна была приходить, и дядя не должен был просить вас о помощи. Извините… я уйду, так неловко получилось, – Вера взяла папку, встала, но уходить не торопилась.
– А почему опять на «вы»? – с издевкой спросил Герман.
– Что? – не поняла Вера.
– Почему ты обращаешься ко мне на «вы», мы же договорились, никакой фальшивой любезности, – он подошел к ней вплотную, и его близость смутила её.
Вера встала, Герман, перестав себя контролировать, положил ладони ей на плечи. Надавил.
– Сядь, – потребовал он.
– Я хочу уйти, – сказала Вера.
Какое-то время оба гипнотизировали друг друга: каждый думал о чем-то своем. Молчание угнетало. Вера странно дышала, делала вдох и на несколько секунд задерживала дыхание, затем резко выдыхала, немного вытягивая губы. Её лоб покрылся испариной, у правого виска обозначилась крупная вена, она пульсировала, и вскоре приобрела синеватый оттенок.