– Нет, проводами! Палёными волосами и бензином.
– Да? Возможно. Но… Зубная боль выбила из колеи, не могу думать ни о чём другом. А вы полагаете, недалеко от усадьбы пожар? Не дай Бог, Герман Валентинович. – Виталий Борисович качнул головой. – Не откажитесь от чашки горячего кофе?
Он отказался. Не хотелось пить кофе, не хотелось разговаривать с управляющим. Сейчас он бы все отдал за глоток свежего воздуха.
В парке Герман прошелся по главной аллее, затем взял правее, пересек газон, вышел на плиточную дорожку, отправившись в самую гущу зеленого рая. Оставив позади беседки и фонтан, он подошел к пруду, поднялся на арочный мост, с минуту наблюдал за беспокойной водной рябью, и снова стал удаляться вглубь парка.
Чем дальше он отдалялся от дворца, тем меньше пахло гарью. Запах бензина и жжёных волос практически не ощущался, а когда он, миновав ротонду, свернул с плиточной дорожки на узкую, очевидно протоптанную не так давно тропку, ведущую к густым кустарникам с причудливой формой ядовито-зеленых листьев и мелкими белыми цветами, перестало пахнуть и гарью. Воздух сделался кристально чистым.
Прогулка пошла во благо, появился аппетит и нужные мысли. До крыльца он дошел, размышляя о сюжете, прокручивая в голове диалоги главных героев.
Виталий Борисович стоял у статуи Зевса, и, заметив Германа, отступил назад, постыдно спрятавшись за постаментом. Дождавшись пока Славский поднимется по ступенькам и скроется в холле, управляющий нарочито медленно обернулся назад. Он встретился взглядом с Анной Марковной, та вполоборота сидела на скамейке, нежно придерживая правой рукой розовый нетбук.
Виталий Борисович указал пальцем в сторону крыльца и послал Анне Марковне воздушный поцелуй. Анна Марковна ответила на него легким кивком головы.