– Вы… вы извращенец, – безрезультатно молочу кулаками его грудь.
– Чего это? – возмущается он. – Извращенцем я бы был, если бы не хотел тебя. Как можно вот это не хотеть-то?
При этих словах его рука нагло ползет вверх по моему бедру и несмотря на то, что я с силой пытаюсь свести ноги, останавливаться, кажется, не собирается.
– Не надо! Пожалуйста, – шепчу я, уверенная, что никакие мольбы этого зверюгу не остановят.
Но на мое удивление его рука тут же замирает и он вкрадчиво интересуется:
– Ну чего ты боишься, мышка? Я же вижу, что ты тоже меня хочешь!
– Неправда, – слабо возмущаюсь.
– У тебя мурашки – раз, – он демонстративно загибает один палец.
– Это от страха.
– Соски торчат так, что дыры в моей кофте скоро просверлят, – он загибает второй палец.
– Это от холода! – возмущаюсь я, вспыхивая как факел.
– Дышишь часто, – в ход идет третий палец.
– Вы меня взяли в заложники и не отпускаете. Я перепугана до смерти, – упрямо заявляю.
– Интересно, что ты скажешь на это? – ехидно интересуется он и неожиданно подается вперед.
Как и с ногами раннее, я честно пытаюсь сжать губы, но видимо, мое тело решает окончательно подставить меня, потому что стоит его языку нахально толкнуться в мой рот, как тот послушно раскрывается и принимает его внутрь. От неожиданности, разумеется.
Я моментально проигрываю эту битву и позволяю нашим языкам сплестись под его безумным напором. Сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет из груди, а в ушах бешено молотит пульс.
Это далеко не первый мой поцелуй, но почему-то сейчас мне кажется, что все что было до этого – не считается. Так меня еще никто не целовал. Детские игры с ровесниками закончились и сейчас я имею дело с настоящим мужчиной. Зверем. Он доминирует, полностью контролирует ситуацию и, кажется, даже не собирается останавливаться. Я громко ахаю, впиваясь ногтями в ткань его футболки, но почему-то позволяю ему неистово себя целовать.
Мои собственные ощущения повергают меня в еще больший шок, чем сам факт поцелуя. Не просто поцелуя! С боссом! С этим мужланом! Но вместо отвращения и возмущения я испытываю какой-то странный восторг. Будто трение колючей щетины совсем не доставляет дискомфорт, а его самоуверенность не сминает мои личные границы. Будто все происходящее не ужасная ошибка.
Умом я понимаю, что ошибка, еще какая. Но вот насчет ее «ужасности» у меня, по крайней мере, в этот момент, огромные сомнения.