Пистолет он замотал в тряпочку, положил под подушку и очень редко лишь прощупывал его руками для убеждения. Да ещё тогда, когда перестилали постель. Постель они перестилали сами и перестилали её редко. Лишь тогда когда в тюфяке собьётся солома и появятся в тюфяках неудобные бугры, а так же неудобные провалы.
После отъезда Бориса Володьку закружило новым водоворотом. Да и сам Борис не то, чтобы уехал, скорее его увезли. Приехали какие-то военные, застали его у очередной незамужней дамы под большим подпитием, проверили документы, сорвали с головы повязку, сказали, что он уже год назад должен был прибыть в свою часть, что он дезертир, одели на него наручники и увезли. При этом у Бориса почему-то не случился нервный припадок, видимо – выздоровел. Через десяток лет, а может быть и больше, общие знакомые говорили, что кто-то видел его на Ухтинских нефтяных шахтах, а кто-то в Магадане на золотых приисках. Наверно он был там и там. – Натура широкая.
Володька. Ну Володька – случай особый. Несмотря на свои пятнадцать с половиной лет – орёл. Высокий, широкогрудый, нос прямой, чуть с горбинкой, глаза чёрные как донецкий антрацит, смотрят прямо, гордо, но доверчиво, шевелюра густая, по цвету вороньего крыла, голос уже сложился – красивый мужской баритон. Недаром его мать звали Теклей – отпрыск гордого кавказского народа. Где и каким образом его хромой, на много старше от Текли Володькин отец повстречал эту красивую женщину и заставил влюбить в себя, остаётся загадкой. Недаром на такого парня, да ещё на перевес с автоматом, да ещё рядом с героем войны, засматривались его ровесницы и даже девушки, что давно были на выданье, но по известной причине замуж не вышли. Где найдёшь парней? – Война! Многие из них, так и останутся незамужними вдовами, а кости их потенциальных мужей лежат где-то под Киевом, или под Берлином.
Ирка, так звала её мама, жила за левадой. Нужно было обойти болото, пройти через лесок и так на отшибе от основной единственной улицы села, стоял Иркин дом. Жили они вдвоём с матерью. Отец на фронте. Письма доходили редко. Три года под немецкой оккупацией, вообще ничего не было слышно. Потом пришло письмо, через два месяца второе. Но написаны они были два года назад, Они с матерью надеялись и ждали, что придет более свежее письмо. Поэтому Ирка почти каждый день ходила на почту. Почта находилась посреди села прямо на дому у почтальона.