Торможу на обочине, зажигаю аварийку. Поворачиваюсь к ней и впервые делаю то, чего раньше никогда бы не сделал. Но что, если именно эти мои ограничения и тормозят меня? Что если, именно с ней я стану достаточно… сильным для того, чтобы во всем разобраться, чтобы найти его.
Вкладываю забинтованную ладонь, которая опять начинает трястись все сильнее, в ее руки.
– Если… кхм, – сухой ком в горле мешает говорить. – Если нашего малыша уже не вернуть, я обещаю тебе, ты увидишь ужас даже тех, кто об этом просто знал.
– Я хочу увидеть все, – осторожно сжимает мою руку. – Каждую казнь Палача во всех подробностях.
Придвигаюсь ближе, шепчу ей в губы:
– Ты увидишь все. Клянусь тебе.
Целую ее осторожно, ласково, пытаясь донести этим поцелуем, что я все понял, что я с ума без нее схожу, а если процесс необратим, то лучше сойду с ума вместе с ней. И пусть я конченый эгоист. Пусть снова рушу ее жизнь. Плевать. Ее жизнь – моя.
– Подожди, – упирает ладошки мне в грудь. – Этого мало. Мне больше нужно, чем слова.
– Все будет, – целую линию ее скулы, спускаюсь к шее. – Все покажу. Даже то, что обещал никогда тебе не показывать.
– Я знаю, – выдыхает шумно. – Я не прощу тебя, если чего-то не буду знать, если что-то ты опять скроешь, чтобы не травмировать меня. Дай мне нож.
– Угу, – целую, втягиваю ее кожу в рот. – Зачем моей девочке нож?
– Просто дай, – стонет она. – Хочу быть ближе к тебе. Хочу больше, чем слова.
Она не удержит меня от сумасшествия. Потому что сама давно поехала вместе со мной. Улыбаюсь ей, достаю из-под штанины джинсов короткий нож для метания, протягиваю ей лезвием к себе.
– Сегодня утром я думала о том, чтобы принять побольше снотворного и уснуть насовсем, – как завороженная смотрит на лезвие.
– Сегодня утром я думал о том, чтобы взорвать ту больницу, в которой ты рожала, – вторю ей.
– Я бы тоже ее взорвала, если бы могла, – выставляет свою ладонь так, чтобы я видел, и медленно проводит по ней лезвием. Морщится, смотрит, как на коже расцветает тонкая красная линия, как алые капли капают ей на джинсы. – Но я больше не хочу умирать. Я хочу, чтобы сдохли все они.
Хватает меня за забинтованную руку, вжимает свою кровоточащую ладонь в мою такую же.
– Ты же все сделаешь, любимый? – улыбается, проводит по моей щеке другой рукой. – Я знаю, что ты все можешь. Я уже это видела. Видела Дениса.