Мне нравится смотреть, как она трепещет, нравится, что все еще здесь, со мной. Не сдерживается, и из губ, покрытых сухой корочкой, вылетает сдавленный, тихий стон.
– Тш-ш, – коротко сдавливаю горло чуть сильнее. – Хорошие девочки терпят, помнишь?
Кивает, как может: я, скорее, чувствую этот кивок.
Скольжу острием лезвия по ее коже. Дрожит, заводит меня невозможно вот этой покорностью. Той, которая мне была нужна, и той, которую я боялся выпускать.
– Покажи мне, как ты меня хочешь, – запускаю лезвие под пояс ее джинсов, чуть отпускаю горло, чтобы она могла говорить.
– Ваня, пожалуйста, – слова тонут в судорожном всхлипе, – возьми меня… Я буду твоей очень терпеливой девочкой.
Практически срезаю с нее джинсы: разрезаю их по шву спереди и сзади, ноги все еще остаются в штанинах. Приподнимаюсь и завороженно смотрю, как лезвие скользит прямо по ее складочкам, прижимаю ее клитор гладью металла.
Громкий стон, почти всхлип, и дрожание ее тела уже напоминает конвульсии. Выгибается, прижимается к лезвию, чуть заметно ерзает голой попкой по сиденью.
Разворачиваю нож лезвием от нее и коротко, но хлестко шлепаю по текущей промежности.
Вскрикивает, но тут же закусывает нижнюю губу, смотрит на меня почти испуганно.
– А еще хорошие девочки… – кончиком языка касаюсь ее живота. – Могут кричать всего одно слово. Угадаешь?
– Твое имя? – выдыхает грудным, срывающимся голосом.
– Неверно, – шлепаю еще раз ладошкой, потому что хочу почувствовать ее влагу.
– Еще? – с тихим стоном. – Угадала?
– Неверно, – шлепаю сильнее и следом за шлепком сразу вставляю два пальца в ее сладкую дырочку.
– Не знаю, – насаживается на мои пальцы, чуть откидывается назад.
– У тебя еще будет время подумать.
Чувствую, что уже самому тяжело сдерживаться. Расстегиваю джинсы, спускаю боксеры, трусь головкой о ее складочки, выдыхая сквозь зубы.
– Что случается с хорошими девочками? – спрашивает, выгибаясь и ерзая подо мной.
– Они становятся королевами, – собираю головкой ее смазку и утыкаюсь чувствительной плотью в ее попку. – Кричи, моя королева.
Толкаюсь в нее туго и не жалея. Сам стону уже громко, концентрируясь на мурашках, бегущих по телу от ее близости.
Вскрикивает громко, хрипло, выгибается и скребет ногтями мою шею. Пытается принять меня глубже.
Дергаю ее за одну руку, завожу ей за спину так, чтобы Ника на нее легла, делаю так же со второй и зажимаю оба запястья под ней, заставляя ее выгнуть спину.