– Как же вы попали в Израиль?
– Вместе с отцом.
– Понимаю… – немного помолчав, Нинель Николаевна спросила: – Вас интересует раннее христианство?
– С чего вы так решили?
– Это же очевидно, такова тематика нашего круиза.
Элина замялась, не зная, как объяснить, и вдруг призналась:
– Я здесь случайно. «Олимпик» оказался первым кораблем, который шел в Тель-Авив. Мне было необходимо поскорее уехать из Бургаса.
– Значит, вы останетесь в Тель-Авиве? Обратно с нами не поплывете? – профессорша огорченно покачала головой. – Жаль. Очень жаль. На обратном пути будет остановка в Демре[7] и в Стамбуле.
– Из Тель-Авива я поеду к папе в Иерусалим, – сказала Элина.
– Вы там живете?
– Нет. Мой дом в Москве.
Нинель Николаевна с удивлением взглянула на Элину:
– Выходит, вернулись в Россию?
– Спустя несколько лет жизни в Иерусалиме возвратилась назад. По счастью, в Москве осталась родительская квартира.
Они шагали по палубе, и морской ветерок овевал их лица. Пассажиров, гулявших так же, как они, было на удивление мало. С кормы доносилась музыка, которую, в сущности, и слышно не было, лишь угадывалась вибрация низких частот.
Лидия побежала туда, но вскоре вернулась, схватила бабушку за руку и потянула за собой.
– Идем!
– Что такое? Куда ты меня тащишь? – возмутилась Нинель Николаевна.
– В ночной клуб, там все танцуют!
– Нет-нет! Это место не для тебя.
Однако Элина неожиданно поддержала девочку:
– Это всего лишь дискотека. Туда пускают даже детей.
– Вы уверены? – взыскательно осведомилась профессорша.
– Абсолютно.
– Тогда идемте. Но ненадолго!
Они вошли в сияющий разноцветными огнями зал, где танцевали три десятка человек. На небольшом удалении от входа виднелся уставленный бутылками бар.
Нинель Николаевна рассерженно обрушилась на Элину:
– Здесь пьют спиртное!
– На лайнере его пьют повсюду, – ответила та и вдруг заметила Богдана, который танцевал с белокурой шведкой. Рядом с ними тряслись под музыку Ердын Экинджи и подруга Оды.
Увидев болгарина, Лидия до слез огорчилась:
– Они обнимаются!
– Этот парень – отчаянный проходимец, – усмехнулась Нинель Николаевна. – Но есть в нем что-то такое, из-за чего начинаешь симпатизировать ему.
– А по-моему, ничего особенного, – равнодушно обронила Элина.
Профессорша повела взглядом по залу и озабоченно посмотрела на часы:
– Ну вот что, дорогая… Вы оставайтесь, а мы с внучкой отправимся спать.