– Не так много, – указала ей бабушка. – Количество реликвий, привезенных императрицей Еленой из Иерусалима, сильно преувеличено. Плащаница и прочее – более поздние наслоения.
– Что касается роли Святой Равноапостольной Царицы Елены[6], ее заслуги в распространении христианской веры неоспоримы, – сказал Чезарини.
– Но вам, мужчинам, даже в христианстве удалось узурпировать власть, – увлекшись темой, заметила Нинель Николаевна.
– Попрошу воздержаться от подобных высказываний. – Священник отложил салфетку и поднялся из-за стола. – Благодарю за совместную трапезу и приятно проведенное время.
За его спиной вскочил Себастиан, выдвинул стул епископа и проследовал за ним до выхода.
– Ну вот… – Богдан усмехнулся, оглядел стол и остановил взгляд на Нинель Николаевне. – Обидели церковнослужителя.
– К слову сказать, – вмешалась Элина, – ваше замечание про исторический аттракцион в храме Софии было неуместным.
– Не будем же мы всерьез горевать об этом? – с улыбкой справилась Нинель Николаевна. – Каждый высказал свое мнение, только и всего. Вот увидите, завтра к обеду все утрясется.
Спустя полчаса все сидевшие за столом закончили ужин и разошлись кто куда.
Элина, Лидия и Нинель Николаевна поднялись на прогулочную палубу подышать морским воздухом. Прохаживаясь вдоль борта, они продолжили разговор.
– Вы необычайно хорошо осведомлены во многих вопросах, – проговорила Элина, обращаясь к Нинель Николаевне, но ей ответила Лидия:
– Что же тут странного? Бабуля у нас профессор.
– Вот как? – приятно удивилась Элина. – В какой области?
– Она специалист по старославянскому и церковнославянскому языкам, – протараторила девочка и повернулась к бабушке: – Правильно?
– Правильно, – подтвердила та. – Вот только тебя об этом никто не спрашивал.
– Как интересно, – проговорила Элина и собралась о чем-то спросить, но Нинель Николаевна опередила ее:
– За столом я обратила внимание на ваш кулон. Позволите его рассмотреть?
– Если хотите… – Элина сняла цепочку с кулоном и протянула профессорше.
– Кусок дерева в серебре? Теплый… И такой простой, – удивилась профессорша. – Он что-то для вас значит?
– Память о матери.
– Простите, – Нинель Николаевна вернула украшение и, не сдержавшись, заметила: – На нем выжжен крест.
– И что в этом странного?
– Вы разве не иудейка?
– Мама была русской.