Она не смогла удержаться и, кружась вокруг Росомахиной, старательно заполняющей бланк заявления, жужжала ей в уши:
– Дура ты, дюжже дура, ззачем сюда пришла? Тебя жжже в кутузз-зку повяжж-жж-ут. Подожжж-жди… Ой, ты жжж! Это жжжж, да – никто зздесь вззжжи в жжж жиззнь не догадается. Ззз-значит, не дура, пришла и с себя подозз-ззрение отвела. Не боись, деваха, я тебя зза-заложжу. Жжжи жиззненный принцип: сама жжживу и другим жжжить даю. А все жж-же, так как ты – негож-жже! Негожжже! Ведь ежжели кажждый свою жже особь изззничтож-жжать начнет, то поражж-жаюсь, что будет! Ззз-земля тогда нехожжженой станет.
– Ах ты, дрянь летучая! Разносчица заразы, ишь пакость! Чего пристала, липнешь как на мёд? – злобно ответила ей Бронислава.
– Ха, «на мёд», льстите вы себе, гражданочка, – усмехнулся Акулов.
– Нужж-на ты мне, сама вся такая – зз-зараз-зза и разз-зносчица! Ну, я тебе покажж-жу, – разозлилась Мушенька и стала еще громче и быстрее летать вокруг хамской девицы, сужая круги.
Тогда Росомахина попыталась убить Муху, видимо убийство было ее привычкой.
– Отвяззжжись, – завизжала насекомая, увернувшись от красных лаковых ногтей.
– Отстаньте от животного, – вступился капитан.
– Сам ты вззжжи жживотное, – плюнула та в его сторону и улетела на шкаф, решив там прогуляться и отдохнуть.
– Гражданка, вы сюда мух пришли ловить? Сядьте и пишите быстрее. У вас дел никаких нет и быть не может, а мое время – драгоценное, год за два в льготном исчислении, – отчитал капитан девицу.
– Я не гражданка.
– А кто же вы?
– Я девушка.
– Про то, что вы девушка, ухажерам своим рассказывайте, а мне оно без разницы. Число и подпись ставьте. Так, а теперь идите к дежурному, пусть зарегистрирует. Отделение вам покидать запрещается, а через два часа, после обеда, возвращайтесь, – Акулов выпроводил посетительницу за дверь и, напоследок ущипнув ее правую ягодицу, добавил: – на сытую голову мы с тобой и займемся. Хм, хе-хе, показаниями.
«Тьфу, пакость какая, а не отделение милиции. Надо выбираться отсюда, не хочу я на всякие показз-зания смотреть, – подумала Муха и загрустила, – а вообще жжжалко мне их, безз-звольные людишки, несвободные, летать не умеют, ползз-зают тут, копошатся. Жжж жуть как безз-ззысходно».