Мушенька залюбовалась на вошедшую во все свои диковинные глаза, позабыв обо всем вокруг, но ее отвлек судорожно охнувший капитан Акулов.
Тут-то начались настоящие чудеса. Она с досадой зыркнула на капитана и обомлела. Акулов вдруг привиделся ей таким бедненьким и беспомощным, таким несчастным и нахохленным, вроде голубя больного. И вовсе не был он отвратительным, скорее наоборот – милым, но волею злой судьбы потерявшимся, незаслуженно отверженным, измученным и вызывающим сострадание.
– Наважж-ждение, – поразилась Муха такой метаморфозе, крутанула головой на 180 градусов и обратно, тщательно протерла глаза, но, переведя их на девушку, еще больше оторопела и, увеличив градус поворота до 360, воскликнула: – Вззжжи-вззжжи! Как жже? Как жже так? Я уззнаю, но не з-зз знаю. А! Это жжж дежжавю?
Тем временем посетительница, приветливо оглядывая обстановку и явно не замечая ее убогости, дошла до середины кабинета и обратилась к капитану:
– Здравствуйте, Иван Алексеевич, надеюсь, я вам не помешала? Как ваши дела?
– Не мешаешь ты ничего. Да ничего так. А че ты? Откудова меня знаешь? Чего так меня? Нормально дела. Что те от мене надобно? Вы что это? – опешил Акулов, которого очень редко величали по имени-отечеству, а ласково к нему и вовсе никто отродясь не обращался.
Но еще больше капитана озадачило и даже напугало ощущение никогда не испытываемой ранее неги, зародившейся где-то в центре груди, обволокшей тело и хлынувшей в голову.
Он хотел матюгнуться, как всегда делал, встречаясь с чем-либо непонятым, да, к стыду признаться, и в других случаях тоже. Но забыл все привычные неприличные слова. Вместо них откуда-то из подсознания облачком выпорхнуло экзотическое слово «аура».
– Ох, простите, я это имя на дверной табличке прочитала. Что-то не так? – хрустально спросила девушка.
– Да вроде так, – неуверенно ответил он, пытаясь раскурить незажженную папиросу.
– А меня Анной зовут. Белолебедева Анна Павловна, – представилась пришедшая и, пригорюнившись, продолжила: – Извините, что отвлекаю вас от дел, но у меня такие неприятности. Ах… Прошу, простите за беспокойство.
– Вззю-вззю-зю-зю-жжю! – воскликнула Муха, хлопнув себя лапками по лбу. – Да это жжже она – моя спасительница! Аня! Анечка! Анюта! Добрая моя, нежжжная. Как жж-жже я тебя сразз-зу не узз-знала? Долго жж-жить будешь!