Моим глазам предстал на этот раз совершенно безлюдный проход, все двери которого выглядели наглухо запертыми. Всмотревшись пристальнее, я заметил, что ближе к концу прохода стена будто подкрашена охрой: одна из приемных все же была открыта.
Я перешагнул через порог тусклой горницы. Мутная стеклянная завеса, перекрывшая собой оконную прорезь, превращала бойкий полуденный свет в полумертвый отросток солнца. Строгое убранство составляли лишь узкий поставец,15 хранивший два грязных свитка в себе и глиняный сосуд на себе, а также стол, словно выныривавший из противоположного угла, за которым, строго сложив руки, восседал советник. По-видимому, в точности тот же набор я застал бы за любой другой дверью прохода и как будто был разочарован этим, почему-то полагая, что попаду чуть ли не в тронную залу. Обитатель горницы, хмурый скрюченный человечек преклонных лет, вероятно, достаточно приглядевшись ко мне, протараторил:
– Господин Арфир-чтец, не так ли?
– К вашим услугам, – ответил я, приблизившись к столу.
– Я спрашивал вас не об услугах, а о вашем имени, – сухо процедил советник, – впрочем, будем считать, что вы тот, кем назвались. Можете присесть, не обязательно нависать надо мной.
Я слегка растерялся: присесть было некуда.
С удовольствием проследив за моим недоумением, старик ткнул пальцем в направлении окна. И, действительно, где-то между ним и конторкой я обнаружил крохотную скамью. Опустившись на нее, я сравнялся ростом со столешницей, заняв достаточно странное положение. Мой нос чуть не уперся в колени, спина согнулась, ноги почти сразу начали затекать и, кроме того, теперь, чтобы смотреть на собеседника, мне приходилось выгибать из такого положения шею. В свою очередь добившись полного неудобства для посетителя, советник приободрился и, наконец, приступил к делу.
– Итак, господин чтец, как долго вы пребываете на Утесе?
– С сегодняшнего утра.
– Цель вашего приезда?
– Личная беседа с владыкой по вопросу, беспокоящему Братство Чтецов. Мои полномочия представителя Братства и прошение о встрече здесь. (Я протянул к столешнице свиток с сургучом).
Советник прищурился. Он с неохотой принял свиток дрожащими узловатыми пальцами. В отличие от подчиненных старик воспринял печать спокойно. Сломав ее ловким щелчком, он раскатал лист и суетливо, но внимательно пробежался по нему глазами, придерживая его одной рукой, а вторую зачем-то прижимая к пояснице.