– Ну как, пришел в себя? – спросил его шепотом сосед справа.
– Да, мне немного лучше.
– Вот и хорошо. Тебе повезло, друг, среди нас оказался врач, он и перевязал тебе руку. Пуля была навылет, так что рана быстро заживет. А теперь давай познакомимся. Я – Вирт Воленберг, 46-я стрелковая мотопехота.
– Ганс Вольф, – представился Ганс, умышленно не назвав часть, в которой служил. – Ты давно здесь находишься?
– Уже пять дней.
– Ну и как?
– Завтра сам все увидишь. Хочу дать один совет. Американцы не жалуют войска СС, так что… сам понимаешь.
– Спасибо, Вирт, за предупреждение, но только я к эсэсовцам не имею никакого отношения.
– Это я так. Спи, друг.
Ганс, стараясь не задеть раненую руку, осторожно повернулся на бок, закрыл глаза и невольно подумал: «Как хорошо, что я в самый последний момент не надел свой мундир, и все благодаря Генриху. Теперь я обер-лейтенант 22-й дивизии генерала Шахнера, хотя кто знает, поможет ли мне это».
Ганс принимал участие в зверском уничтожении концлагеря. Он выпил целую бутылку водки и в пьяном угаре стрелял вместе со своей командой по бегущим беспомощным людям. Крики, стоны, проклятия и треск автоматных очередей – все перемешалось. И вот сейчас в бараке он боялся расплаты за совершенное им жестокое преступление, которое смертельным грузом лежало на его душе.
Утром следующего дня дверь барака заскрипела, и вошли два вооруженных солдата. Один из них стал фонариком освещать людей, лежащих на полу. Луч света быстро скользил от одного пленного к другому и наконец остановился на Гансе. Солдат подошел к нему и прикладом автомата ударил по спине. Ганс скорчился от боли.
– Вставай, пошли, – приказал солдат и еще раз ударил пленного.
Ганс, превозмогая боль, поднялся и поплелся к выходу. В небольшой комнате сидели три холеных, чисто выбритых американских офицера, один из которых был переводчиком. Они расположились за длинным столом, распределив между собой места так, чтобы один мог смотреть прямо Гансу в лицо, а два других наблюдали с двух сторон. Гансу предложили сесть и угостили сигаретой. Офицеры бомбардировали его вопросами – настоящий перекрестный допрос. Их интересовало все, начиная с детства и кончая военной карьерой. Ганс рассказал легенду, придуманную им за ночь, но, похоже, они не поверили ему, однако возражать не стали, и, записав все, после часового допроса отпустили в барак.