Толпа вокруг выглядела пестро и красочно – в моду вошли яркие цвета, и жители будто вторили самому Алеонте, выстроенному в красных и коричневых тонах с добавлением белого, серебряного и золотого.
Грей снова уткнулся в отчет – это был даже не отчет, скорее, записка на двух листах, исписанных лишь на четверть. Около трех в больницу святой Атрианы пришла женщина и пожаловалась на самочувствие. Ее осмотрел врач и вынес странный вердикт: «Вы мертвы». Тогда она начала крушить приемную, затем схватила помощницу врача и заперлась, угрожая убить.
Вопросов возникло много.
Во-первых, чего напавшая хочет? Такое хаотичное действие могло объясняться страхом и растерянностью, вряд ли у нее есть настоящие требования – в первую очередь ей нужна помощь.
Во-вторых, могло ли это быть спектаклем? Что если врач и женщина сговорились, они пытаются отвлечь внимание других, пока… Пока что? Денег в больнице не найти, но лекарства, опиум?
В-третьих, была ли здесь замешана магия крови? Стоило ли связывать маньяка и появление сумасшедшей незнакомки? Если верны слова врача, что она мертва, но женщина ходит и говорит – это работа некроманта.
Наконец, карета свернула с проспекта на боковую улицу и поехала быстрее. Здание лечебницы было одноэтажным, но тянулось во все стороны, по-паучьи разбросав лапы-корпуса. Это была самая старая, самая большая больница города. Здесь лечили глаза и зубы, печень, легкие, почки, но настоящие специалисты работали только в области болезней сердца и крови.
У дороги остановилась другая полицейская карета, и одинокий ворон в черной куртке стоял перед ней, покуривая. Грей выбрался первым, следом – двое офицеров, Одриго и Эрике. Те сразу схлестнулись взглядами с курящим, а он ответил презрительно скривленными губами.
Махнув рукой, Грей двинулся к главному зданию. Он не знал, где заперлась женщина, но если та жаловалась на плохое самочувствие, она не могла миновать общий осмотр.
Корпус встретил приятной прохладой и множеством голосов. В большом зале, выложенном коричнево-серыми плитами, уже не осталось пациентов, но врачи и сестры милосердия, разделившись на группы, переговаривались: одни – испуганно и взволнованно, другие – с возбуждением, словно на их глазах разыгрывался интереснейший спектакль.
Грей строго оглядел собравшихся. Он ненавидел такие моменты – люди слетались на происшествия, как глупые мотыльки на огонь, забыв об опасности, о своих делах, они пялились и слушали, и никакие заграждения, грозные слова и даже приказы не остужали их интереса.