– Сколько вам лет? – обратился он к ним. – Вы помните осаду триста десятого года? Я – нет, но я родился в самый голод, в начале зимы, когда не осталось ни муки, ни дров. Моя сестра умерла, а ведь у родителей были деньги, но что они значат в осажденном городе? Из-за того, что первые месяцы я недоедал, я рос маленьким и щуплым – недокормыш, так меня могли бы дразнить. Да, я не видел настоящей войны, но я застал ее, мое тело помнит, и поэтому каждой своей частичкой я буду против. Пусть войну ведут те, кому она нужна. А обычные люди просто хотят мира.
– Мы все помним ту осаду, – хмуро ответил Ремон Тью. – При всем уважении, не надо делать вид, что вы один настрадались и поэтому стали миротворцем. Если вы против войны, то вы ничего не теряли из-за действий Киона – ни своих земель, ни своих людей.
– А кто-то здесь терял? – Эйнар не удержался от ухмылки. Он увидел, как Альдо покрутил кисть, будто разминал перед ударом.
– Тьяр Дон был моим отцом, и кионский наемник его убил! – худенькая девушка грозно потрясла кулачком. – Мы приехали сюда, потому что мама боялась, за нами придут тоже!
Эйнар жалостливо посмотрел на нее. Может, он ошибался, но… Но, скорее всего, нет, и вряд ли она когда-нибудь узнает, кто стоял за убийством отца на самом деле.
– Я соболезную вам, сена Дон, – Эйнар поклонился девушке. – Если вам или вашей семье понадобится помощь, вы всегда можете прийти в церковь Эйна. Вы не одни здесь.
Ользо громко хмыкнул. Ремон все не унимался:
– При всем моем уважении, я должен сказать, что ваша паства – это по большей части необразованные крестьяне и рабочие. Приличным девушкам не место в вашей церкви.
Кончики пальцев наливались жаром. Чуть сжать руки – и каждый из троицы успокоится. Сердце будет биться медленно-медленно, и не захочется им уже ни спорить, ни даже стоять.
– Алеонте – это и есть крестьяне и рабочие. Большая часть из нас – потомки беглых рабов, и нет здесь тех, кто равнее других.
Дано еще сильнее выпятил грудь – точь-в-точь бойцовский петух.
– Не нужно обвинять нас, если сами не способны дать ответ. Знаете, что я вам скажу? Вы просто душный козел, который как старик прячется за сводами своей церкви и не может по-мужски принять войну.
– Чего вы от меня ждете, сен Фьела? Что я обижусь и пожалуюсь? Или влезу в драку с вами? А может, одумаюсь и начну выступать за войну?