Ноги подкашивались, я медленно сползла на пол. Холодный паркет обжигал пальцы на руках и ногах, но я не обращала на это внимания. Мой взгляд безразлично упал на гирлянду, горевшую лишь красным и синим. Никакого зеленого. Я смотрела на гирлянду, пока рябь в глазах стала невыносимой.
В квартире было тихо. Где-то вдали мирно тикали часы, и капал кран. Наощупь я дошла до прихожей и включила свет. У стены в аккуратную линеечку выстроилась обувь Дины, чуть поодаль стояла большая картонная коробка, из которой выглядывали туфли на шпильке. Обувшись и накинув пальто, я обернулась в надежде, что мое отсутствие было замечено, но свет, пробивавшийся через приоткрытую дверь, так и остался нетронутым.
Было двенадцать часов ночи. Время, когда не стоит выходить на улицу без особого повода. Я понимала, что была неосторожна в своих словах. Но разве это давало повод отречься от меня? Будто меня хотели наказать, отвернувшись и забыв о моем существовании, поставить в угол и игнорировать мои слова. Внутри почувствовался страх, который раньше никогда не беспокоил меня. Страх одиночества.
Папа уже ждал меня на улице в машине.
– Я выехал сразу же, как ты написала. Случилось что?
Он обеспокоенно поправил очки и взглянул на меня.
– Пап, я просто хочу домой. – И сделав паузу, добавила: – Хватит на сегодня разговоров.