– Обязательно! Только узнаю сначала, как его зовут.
Девушки хором рассмеялись.
– Слушай, – сказала незамужняя фройляйн Фельдман, – напомни, а куда мы, собственно, идём?
– На квартирник. – со знанием дела ответила госпожа Янковская.
– Кто выступает?
– Гарик Спичка. Знаешь такого?
– Ммм… Что-то знакомое. Хохлопанк?
– Да, именно он. Только ему это не говори, а то обидится.
– С каких это пор ты угораешь по украинскому панк-року, а?
– Там басист такой лапочка, – расплылась в блаженной улыбке Янковская, – Гриша Низовцо́в. Я тебе его фотку показывала?
– Показывала.
– Что скажешь?
– Тот ещё сахарный говнарь.
– Да твой Шишкопар ничем не лучше!
– Тихо, не убей меня только!
– Не сегодня, детка! Тем более, мы пришли.
В тесной прихожей их встретила хозяйка в рваных джинсах и футболке с рисунком трамвая.
– Привет, Люся! – девушка в платье попугаями кинулась её обнимать.
– Привет, Света и… – Люся вопросительно посмотрела на гостью в платье с ананасами, которая была здесь впервые.
– Лиза.
– Рада познакомиться! Проходите. Супчик будете?
– Будем! – ответила Света.
Люся ушла, по-видимому, на кухню.
В квартире густо и сладко пахло пряностями.
– Какой ещё супчик? – спросила Лиза в крайнем недоумении.
– Увидишь. – улыбнулась Света.
Хозяйка вернулась с подносом, на котором стояли две поллитровые суповые чашки, до краёв наполненные горячим глинтвейном. В каждой плавал кружок апельсина и палочка корицы.
– Угощайтесь, вы сегодня первые!
Люся снова ушла хлопотать на кухню.
– Ну что, за сессию? – предложила тост Света.
– За сессию! – поддержала Лиза.
Глинтвейн оказался напитком богинь.
Из соседней комнаты слышались гитарные переборы, голоса, смех. Через каждые пять минут приходили новые и новые гости, здоровались, садились на диван, получали свою порцию «супчика».
– Ну что, мы готовы! – раздался голос из приоткрытой двери, и все потянулись в «концертный зал». В нём царил полумрак, только «сцена» тускло подсвечивалась. Гости разместились на многочисленных стульях, табуретках, подушках, а кто-то и вовсе на полу.
Гарик Спичка оказался каким-то несуразным парнем с откровенно детской физиономией, бледно-зелёным «ирокезом» и красивым, высоким голосом, а Гриша Низовцов – в меру мужественным, в меру «сладеньким», с крепкими руками, на которых самым соблазнительным образом выступали вены, одухотворённым лицом с правильными, благородными чертами – настоящий лапочка по формуле Светы Янковской. Лизе Фельдман неизменно нравились другие парни: тощие, бледные, длинноволосые, и обязательно с каким-нибудь изъяном вроде картавости или пары отсутствующих передних зубов. Света регулярно подшучивала над странными вкусами подруги и грозилась подыскать ей в женихи зомби-наркомана.