Павел промолчал.
– К Мязинцеву обращались за нашими характеристиками, Ральф сказал, они два дня сочиняли хвалебный отзыв, а потом заставили юнцов писать… страшно представить, что получилось, – Кира невесело хохотнула. – Он в очередной раз написал нам письма, обещал в красках рассказать про новые системы контроля на дальняках, недели через три получим.
Павел поморщился. Кира через пару недель будет биться в истерике, а письмо, которое получит, будет письмом мертвеца.
Он посоветовал другу не лететь с ними, остаться на Е-95 или вернуться на Мимас. Он долго говорил: про вероятность и будущее, про осторожность и судьбу, про то, что они будут дружить, несмотря на расстояние, и через год встретятся вновь. Говорил – и сам не верил в свои слова. Ральф кивал и соглашался, отводя глаза.
Он никому не солгал. Он умолчал о том, что Ральфу уже поздно менять место – тот умрёт в любой дислокации. Павел сделал это из лучших побуждений, пусть и прежде всего для себя самого. Никто не может гарантировать, что, умирая, он не прихватит и его с собой.
– … спрашивал про Базу, но я не ответила. Пусть нам и не дали заполнить форму о неразглашении, но я не хочу, чтобы однажды в мою дверь постучали «безопасники». – Кира наконец очистила лицо и повернулась.
– А я был уверен, что тебе безразлично, прослушивают нас или нет, – заметил он.
– Мне небезразлично, но я не страдаю паранойей, как ты. Грязь осталась?
Павел посмотрел на неё.
– Не осталась, и это не паранойя. Это осторожность, которую должны были вдолбить в твою голову за десять лет Академии.
– Осторожность не спасёт тебя от шальной пули.
– Ещё как спасёт, если не будешь выглядывать из окопа.
Они почти синхронно усмехнулись.
Павел заметил, что несколько курсантов смотрели в их сторону, и уставился на них в ответ. Двое повернулись обратно, но один продолжал наблюдать. Они с Кирой привлекали внимание, сидя вдвоём на насыпи под лучами заходящего Норио.
– На нас смотрят, – прокомментировал он.
– Им больше нечем заняться, – ответила она, даже не повернувшись в ту сторону. Она откинулась на спину, складывая руки на животе. – Мы для них как зверушки, разговорчивые и безобидные.
– Безобидные? – переспросил Павел.
– А что мы можем без связи?
– Практически всё.
– Ты не понял. – Кира повернула к нему голову. – Что мы будем делать без связи во время операций?