Так в фильмах про войну, подбитый самолет стремительно падает вниз, оставляя за собой густой, черный шлейф дыма. Ровный гул моторов резко переходит во все более усиливающийся вой, словно он из последних сил пытается выйти из крутого пике, и только раскатистый грохот да облако взрыва ставят точку в этой борьбе творения рук человека и законов тяготения.
Я так растерялся, что даже не успел испугаться. Единственная мысль, которая во мне забурлила: «Вот ч-черт, если откажет и второй двигатель он же топором к земле пойдет!» Можно было подумать, что самолет падает не достаточно стремительно… Это продолжалось секунд двадцать, после чего двигатель вошел в режим, мы вышли-таки из крутого пикирования и продолжили полет. Но спокойствия уже не было. Весь полет я с неослабным вниманием прислушивался к мерному гулу двигателей, ловя каждый подозрительный звук. Было уже далеко за полночь, когда мы стали подлетать к Воронежу. В отблеске огней угадывалась река Дон, вот она все шире и шире, плавно переходя в «Воронежское море» в центре города, залитого не щедрыми огнями полуночного города. Самолет пошел на посадку: легкий толчок вперед обозначил, что выпущены закрылки, пора выпускать шасси. Тут черт дернул меня мысленно пошутить: «Вот бы сейчас шасси не выпустилось» и в тот же миг под правым крылом раздалось та-та-та-та, как из автомата, и солон самолета заходил со стороны в сторону. Это не вышла правая стойка шасси и по этому нарушилась аэродинамика самолета. Натужно загудели двигатели, и, шедший на снижение самолет, вдавив нас в кресла, пошел вверх. Заложив правый разворот, пошли на посадку второй раз. Здесь уже страха не было, посадить самолет с невыпущенным шасси, для квалифицированных пилотов дело не хитрое, к тому же на воду. Единственно, не хотелось мокнуть в два часа ночи. Самолет опять пошел вниз, опять раздалась автоматная трель натужный рев двигателей, пошли вверх… И так три или четыре раза. Наконец стойка шасси выпустилась, мы благополучно сели. На завтра мне надо было с утра лететь обратно, а самолеты были только после обеда. Поэтому я подошел к справочной аэропорта и стал выяснять, не ожидается ли завтра какой-нибудь внеочередной рейс на Харьков. На удивленный контрвопрос девушки: «А почему он должен быть?» я ответил, мол, как же, вот прилетели же оттуда, на внеочередном… На это девушка с поразившей меня беспечностью ответила: «А-а, этот? Да он сломанный, и пока еще тепленький его наши пилоты перегоняли домой» …!?