И осеклась, глядя на дверь. На веранду вышла Ма Хла Мэй, держа руку на бедре. Она вышла из дома и всем своим видом показывала, кто здесь хозяйка. Две девушки стояли лицом к лицу совсем рядом.
Трудно было представить больший контраст: одна бледная, как яблоневый цвет, другая темная и вульгарная, с валиком черных отливавших металлом волос, в лососево-розовой шелковой лонджи. Флори подумал, что только сейчас заметил, какое темное у Ма Хла Мэй лицо и как непривычно смотрится ее маленькое, крепкое тело, по-солдатски стройное, без единой округлости, кроме крутого изгиба бедер. Он стоял у перил и смотрел на двух девушек в нерешительности. Они тоже не сводили друг с друга глаз не меньше минуты; и трудно было сказать, кто из них был больше поражен или изумлен увиденным.
Ма Хла Мэй повернула лицо к Флори, нахмурив ниточки черных бровей.
– Кто эта женщина? – спросила она угрюмо, по-бирмански.
Он ответил ей также по-бирмански, ровным голосом, словно отдавал распоряжение служанке:
– Уходи сейчас же. Если попробуешь что-нибудь выкинуть, я потом возьму бамбук и так тебя отделаю, что костей не соберешь.
Ма Хла Мэй замялась, пожала узкими плечами и ушла. Другая же девушка, глядя ей вслед с любопытством, сказала:
– Это мужчина или женщина?
– Это женщина, – сказал он. – Жена одного из слуг, полагаю. Приходила спросить про стирку, вот и все.
– О, так вот какие из себя бирманки? Это такие странные создания! Я много их видела, пока ехала сюда на поезде, но, знаете, я думала, это мальчики. Они так похожи на деревянных кукол, правда?
Она направилась к ступенькам, очевидно, потеряв интерес к Ма Хла Мэй. Флори не стал ее задерживать, опасаясь, что Ма Хла Мэй может вернуться и устроить сцену. Хотя это было не страшно, ведь ни одна из девушек не знала ни слова на языке другой. Он позвал Ко Слу, и тот прибежал с большим зонтом из промасленного шелка на бамбуковом каркасе. Он почтительно открыл его внизу лестницы и стал держать над головой девушки. Флори проводил их до ворот. Они остановились и пожали руки, и он опять чуть отвернулся, как бы от яркого солнца, пряча родимое пятно.
– Мой приятель проводит вас домой. Вы были так добры, что зашли ко мне. Не могу вам выразить, как я рад, что познакомился с вами. С вами у нас в Чаутаде все будет совсем по-другому.