– Марфа!
– Простите, Мария… – опустив глаза сказал Марфа.
– Сколько он ждёт уже?
– Не больше десяти минут.
– Хорошо. Скажите, что я сейчас выйду.
– Гости уже подъезжают, Инесса Валентиновна.
– Ой! – сказала матушка и убрала руку с плеча дочери. – Что же ты сразу не сказал! Всё, Машенька, я побежала. Подумай над тем, о чём мы говорили и не заставляй своего жениха ждать!
– Хорошо.
Матушка чмокнула девушку в щёку.
Марфа стояла, опустив глаза чуть согнувшись, теребила фартук, незаметно бросала взгляды из-подо лба.
– Ну, право, Машенька, будь умницей. – сказала матушка, покосившись на Марфу, которая украдкой взглянула на свою хозяйку. Поймав взгляд женщины на себе, Марфа поспешно опустила глаза, а подбородок ещё ниже.
– Марфа, передай ему, что я скоро выйду.
– Хорошо.
– Отправляйтесь мама, я подумаю.
– Какая ты у меня уже взрослая…
– Взрослая. Ну идите же, гости, мама!
– Иду, Машенька, иду, – сказала матушка и улыбнулась. Прошла мимо Марфы слегка подняв подбородок. Проплыла, как шахматная фигура, королева, мимо маленькой пешки. Маша вернулась к дамскому столику и продолжила прихорашиваться. Марфа посмотрела на девушку несколько секунд, шмыгнула носом и вышла вслед за хозяйкой. Оставила Машу одну.
***
Юноша сидел на стуле в самом углу прихожей. Справа от него находились двери в тамбур. Парня встретила Марфа. Вид длинного и худого чудака, с неестественно белым лицом, всегда пугал её. Тайком, когда он не видел, девушка одной рукой осеняла себя и его крестным знаменем, шептала молитву, а другой теребила крестик под грубой тканью одежды. Служанка пыталась объяснить ему, впопыхах, что барыня пока прихорашивается, когда услышала проклятия Ефима. Она побежала на кухню, а кавалер, оставшись один, нашёл куда сесть и стал ждать.
– Роман Александрович! Миленький, что же вы сидите в углу! Ох! На стульчике то этом?! – войдя в прихожую начала причитать хозяйка. Её ладони прижались друг к другу у самой груди. Лицо женщины выражало заботу и участие.
Юноша услышал обращение хозяйки, встал. Будто на пружинах, он подскочил в воздух. Выпрямил спину неестественно прямо, будто ему в задницу вогнали лом. Синие глаза засверкали. Высокий, плечистый, осанистый, но какой-то через чур. Всё в нём было как бы с перебором. Словно Создатель решил слепить кого-то ещё кроме человека, но, как и у любого гения одного шедевра, у него получился ещё один, слегка видоизменённый, Адам.