– О себе ты можешь рассказывать все что угодно, а за себя я сама отвечу.
– И сделаешь большую глупость!
– Позволь мне самой решать, что глупость, а что нет!
– Нет, позволь и мне в этом поучаствовать, потому что жена Цезаря, даже бывшая, должна быть вне подозрений! – не отступаю я. – Если кто и виноват, то это сам Цезарь. Придет время, и я расскажу сыну про его сестру. Да что там придет – завтра же и расскажу!
– Мне твои красивые римские жесты ни к чему, – к моему удивлению не торопится она бросать трубку.
– Да? Тогда что мне отвечать ребенку, когда он спрашивает, почему мы развелись?
– Мне он таких вопросов не задает.
Терпение, терпение, счастье, счастье!
– А я думаю, задает. Иначе бы ты не позвонила.
– Я позвонила, чтобы остеречь тебя от ненужной откровенности. Я знаю, ты злишься на меня и можешь наговорить ребенку бог знает что!
Восхитительное, изощренное измывательство! Впору закатить получасовую речь, чтобы пропитаться им! Боюсь только, что ее не хватит и на полминуты.
– Вот как? Ты не видела меня полгода и знаешь, что я злюсь? Откуда ты знаешь, что чувствую я, если не знаешь, что чувствует у тебя под боком наш сын?! А он, между прочим, хочет, чтобы мы снова жили вместе. И я хочу. Мы с ним хотим, а ты нет. Это ты знаешь?
– Повторяю: нам с Костиком хорошо вдвоем, и не надо сбивать его с толку дурацкими разговорами!
Первые признаки раздражения.
– Кстати, ребенок, оказывается, всегда мечтал о брате…
– Ну да, мечтал о брате, а получил внебрачную сестру!
– Послушай, не надо язвить! И успокойся – если я ему что-то и рассказываю про тебя, то только хорошее, потому что ничего плохого за тобой не числится.
– Я тебя не узнаю! Где же ты такой великодушный раньше был? – издевательски пропела Лина.
– Я им всегда был, только ты не замечала. А ушла от меня, чтобы освободить место для кого-то третьего. Ну и как, довольна?
– Очень! – налился звонким вызовом ее голос. – Наконец-то почувствовала себя женщиной!
Теперь я спокоен: пока она моим унижением не насладится, трубку не бросит.
– Рад за тебя. Только помни: когда ты ему надоешь, я уже буду занят.
– Ах, напугал! Да я только и мечтаю, чтобы кто-нибудь прибрал тебя к рукам, и ты перестал стоять у меня над душой! – веселилась Лина.
– Спасибо за откровенность. За это я тебя и люблю.
– Ну да – меня и еще десятерых.