Однажды в Петербурге - страница 27

– Все ясно! – нетерпеливо перебила Паша. – Теперь ты непременно за этого доктора замуж выйдешь, просто так, за послушание полоумной бродяжке… а потом станешь утверждать, что это, мол, Ксения так предсказала и знала все заранее…

Катерина Голубева вспыхнула и хотела с жаром что-то возразить, но начались танцы, и Пашу очень быстро умыкнул какой-то смазливый надушенный кавалер. Князь Роман Щенятев, щуря длинные, чуть косящие карие глаза, галантно подошел к Леночке. Та зарделась и расцвела такой улыбкой, что сомнений в ее расположенности к юному наследнику тысяч душ не осталось ни у кого.

Возможности поговорить в танце почти не было, и тем не менее князь спросил:

– А правду ли говорят, Елена Григорьевна, будто юродивая Ксения – родня Безугловым?

Лена стала еще белее, чем была, и, забыв движения аллемана, встала как вкопанная посреди залы.

– Кто говорит? – прошептала она побелевшими губами.

– Что с вами? – не на шутку испугался Роман. Он взял ее под локоть, отвел на ее место и усадил там, приказав слуге немедленно принести воды.

– Кто это говорит? – упрямо переспросила Леночка, немного приходя в себя.

– Да знаете, как всегда бывает у барышень: сказали шепотом в одном конце России, через пять минут повторяют во всеуслышание в другом…

– Да еще приукрашивают по пути придуманными подробностями.

– Да-да… я рад, что вы меня понимаете, Елена Григорьевна, и еще более счастлив, что вам уже лучше. А сейчас позвольте откланяться. Можете быть уверены: в моем доме о вас позаботятся.

– Благодарю вас, – безучастно процедила Леночка ему вслед. Потом встала и бросила через плечо, не оборачиваясь: – Кира, мы уезжаем!

Молчание было ей ответом. Оглядевшись, Лена нигде не увидела троюродной сестры. Еще раз не спеша обвела взглядом танцующих (а вдруг!), играющих в карты, никак не могущих оторваться от застолья, беседующих, скучающих и мирно дремлющих в уголке. Киры Караваевой нигде не было.

Извинившись перед Ниной за спешный отъезд и еще раз поздравив ее с днем Ангела, поблагодарив ее и князя Романа за радушный прием, Леночка спустилась в сад.

– Кира! – позвала она в темноту. Ее зов услышали лишь тяжелые от налипшего снега розовые кусты, статуи в саду да скупое на звезды петербургское небо.

– Катись-ка ты отсюда, доктор Таддеус Финницер, – беззлобно и устало попросил Александр Онуфриевич вместо приветствия.