3. В декабре на родительском собрании должно быть рассказано о том, что все ученики резко изменили свое поведение дома – они аккуратны, вежливы, предупредительны и помогают домашним в посильном труде.
4. В декабре научиться танцевать вальс.
5. Все бригады вступают в коммунистическое соревнование.
6 декабря 1958 года
Суббота.
В прошлый понедельник состоялось бурное собрание. Начал Валя Восков. Он рассказал о движении в стране, о бригадах коммунистического труда, о заповедях этих бригад. Потом я прочитала вслух статью И.Эренбурга в «Комсомольской правде», кажется, «Заглянем в будущее» (не помню названия). Колосков Володя зачитал проект наших заповедей и обязательств к XXI съезду КПСС. Началось обсуждение. В гостях у нас – Геннадий Павлович Давыдов и Любовь Иосифовна Родина. Это настораживает и смущает ребят. Я волнуюсь. Класс расселся «по-боевому». Четверо демонстративно листают какие-то книжки. Уже протестуют. Что-то будет дальше. Обсуждение идет вяло. Снова перечитываем заповеди. Они просты и чрезвычайно сложны. Там где говорится о «двойках», воспринимают хорошо – об этом много раз говорилось и писалось, много давалось обещаний по поводу злополучных двоек. Это в конце концов можно не выполнить, не беда. А вот есть в этих заповедях какие-то новые необходимости:
«Один – за всех, все – за одного»;
«Не считать: мое–твое»;
«Требовательность к себе и к своим товарищам»;
«Внимательность»;
«Выдержка»;
«Предупредительность»;
«Уважение к старости»;
«Прекратить клички и грубости».
И многое такое, о чем всегда говорили учителя, но никто не просил ребят подписаться под этими требованиями и превращать их в закон.
Это уже сложно.
Кое-кто, Лисицын например, Симонов, Лобанов, Титов, Горбунов, Меренков в момент, когда выступает Галахов, Салосин, Восков, пытаются отшутиться: «Ладно, давай, ребята, примем заповеди». Дескать, всё равно. Но это на этом собрании не имеет успеха. «Нет, – говорит Валя Восков, – надо очень серьезно обсудить». И в десятый раз обращается к классу: «Кто хочет слова?»
Галахов говорит, что жить по-коммунистически ему сейчас еще трудно:
– Чем больше я думаю об этом, тем мне труднее подписать эти заповеди. Хоть я и знаю, что это очень хорошо и необходимо и это поможет мне стать достойным человеком.
Лобанов Леня ведет себя очень вызывающе, приподнято, шумит, размахивает руками, явно желая обратить на себя внимание (это он вначале собрания демонстративно читал). Его просят выступить. Он долго поднимается, молчит, потом произносит обидные слова: «Мне это безразлично». Это явно не так, ему не безразлично, он только хочет как можно эффектней выглядеть во всей этой истории.