– Вот ты где, – склонившись над мелкой игольчатой травой, произнёс он.
Факел был оборудован острым металлическим колышком на конце. Иаков резким движением вонзил его в землю. Невдалеке, почти на краю опушки, он оставил свой рюкзак, больше похожий на комод, деревянный со множеством ячеек. Рядом с ним стояли стоптанные сапоги, портянки были аккуратно развешаны на ветках кустарника.
Травник подошёл к рюкзаку и откинул верхнею крышку. Из глубины он достал изящный треножник. Установив его, так чтобы пламя факела нагревало чашу, Иаков вернулся к рюкзаку. Из бокового отделения, он достал длинные, выше локтя, кожаные перчатки. Надев их, травник из того же отдела вытащил щипцы из голубого металла. Иаков начал приближаться к раскалённой чаши треножника, щипцы исходили паром.
Удобно перехватив инструмент, он подцепил травинку и потянул вверх. Тонкая, словно леска, она медленно поползла из земли, когда трава полностью покинула грунт, начала извиваться, как змея. Иаков кинул живую травинку в раскалённый треножник. С громким шипением и свистом, она превратилась в зелёный пепел. Травник взялся за следующею.
Когда треножник наполовину заполнился изумрудным порошком, Иаков потушил факел и повалился рядом на землю уставившись в серое, как сталь, небо.
«Солнце, когда я последний раз видел лучи солнца. Год, два? Наверное, все пять. Ни намёка на просвет. Проклятое место».
Казалось бы, вытаскивать тонкую, хоть и живую, траву из земли лёгкая работа, но травник устал. Он был измотан. Щипцы в его руке продолжали исходить паром, кисть и предплечье покрылись тонким слоем льда. Не будь на его руках перчаток, он бы обморозил себе пальцы.
Иаков продолжал смотреть на стальную пелену, закрывающею не только солнце днём, но и звёзды ночью. Изумрудный порошок в треножнике начал остывать. Потрескивая, как битое стекло, он менял цвет на голубой. Когда порошок в чаше полностью стал сапфировым, травник вскочил.
За мгновение, тело Иакова покрылось потом. Нестерпимый зуд, зародившийся в зубах и основании черепа, распространился по позвоночнику, поражая каждый сустав. Травника трясло, это была одержимость, его проклятье, его радар на тёмные силы.
Когда создания мрака, по какой-то причине, пробивают пелену мироздания и вторгаются в мир людей, у Иакова случается приступ. Его, словно магнитом, тянет к созданию тьмы, подобно посланника всевышнего, травник идёт на зов, чтобы устранить последствия прорыва. Одержимость не светлый дар, это проклятье.