– Петр Анатольевич ждет вас?– Все еще насторожено спросил он.
– Нет, я хотел сделать сюрприз. Но не судьба.
– Я сейчас позвоню ему. Скажите свое имя.
Я назвался. Сторож вернулся в дом и через минуту постучал в окно – махнул рукой: «Проходите!» Мне только и осталось, что покачать головой и пробормотать: «Ну и ну!» Наверно, я просто сделал глупость, что отпустил такси на въезде. Нужно было сигналить до тех пор, пока сам сторож не откроет ворота, и все глупые вопросы засохнут на его языке.
Обустраивал поселок народ зажиточный. Дома были капитальными в два-три этажа. От пролетарских коллективных садов этот поселок отличался как небо от земли. Впрочем, и здесь случались неприятности. На одной из улиц я заметил пепелище, слова другого не подберешь. Словно, здесь не пожар случился, а геенна огненная разверзлась. А наверняка случались еще и кражи, и драки, а, возможно, и более тяжкие преступления. Подумав об этом, я усмехнулся, ибо на ум сразу пришел американский фильм «Особо тяжкие преступления»1. И в тот же миг почудилось мне, что этот поселок тоже рядится под мирное, уединенное местечко, как главный герой фильма – человек обаятельный, но как выяснилось позже – редкостный изверг. Померещились мне какие-то бурные и даже трагические истории, которые могли случиться здесь. А через мгновение фантазия разыгралась уже не на шутку. Мелькнуло перед глазами едва ли не с десяток историй с модным нынче криминальным подтекстом.
А тем временем Петр Анатольевич ждал меня возле крыльца.
– Здравствуйте! Хотел как снег на голову свалиться. Не получилось!– Я прошел за калитку, подмечая в Селиверстове перемены.
– Здравствуй, дорогой, здравствуй,– он сделал навстречу несколько шагов и неожиданно обнял меня.
Сдал старик, понял я. Раньше он себе такого не позволял, хотя и солдафоном не был.
– Знал, что появишься,– тем временем говорил он.– Проходи в дом. Помянем Мишеньку.
А вот в доме все осталось по-прежнему. Я знал, что хозяйка его умерла два года назад. Но порядок в комнатах был идеальный. Мы прошли на кухню. Пока он дожидался моего появления, успел накрыть на стол. И еще я заметил, что тут же на кухне, на полочке под иконкой стоит стопка с водкой, накрытая горбушкой черного хлеба. И совсем уже неожиданно горло мое перехватило острой болью.
– Садись возле окна,– говорил Селиверстов, пододвигая мне стул.– Продрог с дороги. Погода мерзкая! Но мы сейчас это поправим.