Краска не действовала на ангельские волосы. Я пыталась. Несколько раз.
– Если бы могла? – брови Джареда сошлись на переносице. – Тебе нельзя красить волосы из-за веры?
– Я не собираюсь тратить двадцать четыре часа, которые ты так великодушно выделил мне, на обсуждение моих волос, хорошо?
Уголок его губ приподнялся.
– Что же мы тогда будем обсуждать? Погоду?
– Поговорим о том, как тебе стать лучше.
Джаред фыркнул.
– Я безнадежен, Перышко. На твоем месте я бы не стал и пытаться.
– Но ты не я, – я растерла руками предплечья, чтобы отогнать прохладу апрельской ночи.
– Я бы лучше обсудил твои волосы.
– Если ты веришь в свою безнадежность, зачем давать мне второй шанс?
Больше не улыбаясь, Джаред сказал:
– У меня свои причины.
Моя кожа покрылась мурашками.
– Какие?
– Неважно.
Мне следовало вовремя отказаться и выбрать кого-нибудь другого. Кого-то, кто не выглядел словно хищник, которому нравилось играть со своей жертвой.
– Ты же не собираешься запереть меня и пытать? – не сдержалась я.
– Я обещал тебе двадцать четыре часа, а не объяснение своих поступков.
Он направился ко входу в особняк из известняка. На пороге стоял Амир, отдаленно напоминающий стальную балку. Он сердито смотрел на меня, словно я была какой-то крысой, которую Джаред вытащил из канализации и принес домой в качестве питомца.
– Ты идешь, Перышко? У тебя осталось всего двадцать три часа и сорок семь минут, чтобы изменить мое ужасающее поведение.
Насмешливые нотки в голосе Джареда не ускользнули от меня. Он не верил, что я смогу исправить его. По правде говоря, я и сама в это не верила. Но мне отчаянно хотелось вернуть свои перья, поэтому я направилась за мужчиной. Мои бронзовые туфли на шпильках застучали по булыжникам. Когда я проходила мимо фонтана, мой взгляд остановился на израненной спине статуи.
Это не предзнаменование, Лей.
Тогда почему именно предзнаменованием это и кажется?
По моему телу пробежала дрожь, когда я вошла в дом.
– Ты очарована моим фонтаном, – сказал Джаред.
Я посмотрела на его смуглое лицо.
– Жаль, что он сломан.
– Я думал, ты увлекаешься сломанными вещами.
Я вглядывалась в полуприкрытые глаза Джареда. Вестибюль освещался слабо, но я все равно разглядела: они были настолько глубокого карего оттенка, что казались черными.
– Это мой долг, а не увлечение, – возразила я, обходя мужчину.