Невольным свидетелем сцены моего вероломного порабощения стал проходивший мимо Игорь Калюшкин, ранее трудившийся под моим началом и взращённый до начальника соседней лаборатории. С ходу оценив драматизм происходящего и, видимо, желая отблагодарить за добро, которое я для него делал, он серьёзным голосом произнёс:
– Привет, Тима. А что тут делаешь? Тебя директор уже полчаса по всему институту ищет!
– А где он? – только и успел переспросить я.
– Как где? У себя!
– По-до-ждёт! – громогласно по слогам произнесла Инесса Казимировна, не останавливаясь в своём движении.
– Так это же директор!.. – пытался возразить Игорь удалявшейся вверх по лестнице начальнице режимного отдела.
– Калюшкин! У меня ещё одна рука свободна! – не оборачиваясь, сказала она и, для острастки вытянув над собой левую руку, сжала её в кулак.
Бьюсь об заклад, что в этот момент мне почудился металлический звук, напомнивший лязг тяжёлого засова. Болтаясь у неё за спиной, как влекомый на экзекуцию нашкодивший внук, я обречённо осознал всю глубину короткого, но такого ёмкого понятия «хана»! Отдаваясь на откуп судьбе-злодейке, воображение смешивало самые тёмные краски, рисуя картину грядущего в жанре хоррор. Но в этот самый миг откуда-то сверху раздался знакомый и невероятно желанный здесь и сейчас голос директора:
– Рад вас приветствовать, драгоценнейшая Инесса Казимировна! Кто на сей раз угодил в цепкие руки режима? – Спускавшийся по ступенькам директор приподнялся на носки и заглянул через плечо ревнительнице государственной тайны.
Очевидно, не ожидая увидеть меня, он на какое-то мгновение онемел, но быстро нашёлся:
– Василиаускас! У вас же испытания! Нашли время по институту разгуливать!
– Так я… это… я… – начал было я, выпрыгивая из-за плеча крепко державшей меня бабушки Инессы и подмигивая при этом директору.
– Оболтус и разгильдяй! – вынесла она короткий приговор. – С этого всё и начинается: одно нарушение, потом ещё одно, а завтра родину продаст!
– Что вы такое говорите, Инесса Казимировна! Я же… не покладая рук кую оборонный щит страны!
– Тоже мне куйщик! Секретные документы второй месяц не рассмотрены…
Очевидно сжалившись и понимая, что без административного ресурса мне предстояла маленькая, но верная смерть в каземате четвёртого этажа, директор громко откашлялся и начальственным голосом произнёс: