– Это что еще за хрен? Уж не парень ли из агентства?
***
Эрика услышала настойчивый стук в дверь и подумала, что Бен вернулся за телефоном. Накинула халат и сунула ноги в тапочки. Спускаясь по лестнице, она услышала крик бывшего мужа и замерла на последней ступеньке.
– Эрика! Открой! Я знаю, ты здесь!
Никиту ей видеть не хотелось – только не после того, что он устроил в суде. Но она знала его характер: пока они не поговорят, он не уедет.
– Любимая! Просыпайся! Муж приехал!
От такой наглости Эрика взорвалась от возмущения.
– Ты мне не муж! Больше не муж! Убирайся!
Никита шел вдоль дома с намерением проверить боковую дверь, но услышав голос бывшей жены, развернулся и побежал к крыльцу. Поскользнулся на первой же ступеньке, растянулся и выматерился.
– Уходи, Никита! Я тебе не открою!
Он поднялся на ноги, отряхнулся, прильнул к замочной скважине и заговорил приторным голоском:
– Радость моя! Прости меня, я дурак!
– Открыл Америку!
– Пусти меня, я замерз.
– Погрейся в машине!
– Я ногу подвернул, – предпринял Никита вторую попытку.
– Я не доктор! Поезжай в больницу!
– Пусти меня в туалет!
– Пописай на забор!
– Ну, пожалуйста, Эрика. Нам нужно поговорить.
– Знаю я твои разговоры! В прошлый раз все закончилось тем, что ты обозвал меня бесплодной шлюхой.
– Я злюсь на тебя, от того и говорю всякие гадости. Прости! Ты же знаешь, что я тебя люблю.
– А как же вчерашняя брюнетка? – Эрика уперла руки в бока, лицо покраснело от гнева. – Ты ей тоже говорил, что любишь.
– Она никто! – заорал Никита. – Дура какая-то! Я привел ее, чтобы ты меня приревновала. А ты стояла там, как замороженная треска! Неужели ты меня больше не любишь?
– Никита, поезжай домой! Мы больше не семья! Теперь каждый живет своей жизнью.
– Ты и есть моя жизнь, Эрика.
Как и в прошлый раз, Бен подошел к дому со стороны леса и притаился у гаража. Убедившись, что остался незамеченным, он двинулся по отмостке, плечом прижимаясь к стене дома, и замер под окнами кухни.
– Малышка, я так по тебе скучаю. Не могу без тебя заснуть. Помнишь, как нам было хорошо? Открой, радость моя.
Эрика сидела на том самом кухонном стуле, к которому несколько часов назад была привязана, и думала, какая же парадоксальная выдалась ночь: один связывает ей руки, чтобы она к нему не прикасалась, другой жаждет ее ласк.