– Хочу домой.
Как только мы вышли на улицу, из глаз моих потекли слезы – медленно и размеренно. Плакать я перестала только на остановке Сандзо Кэйхан – я узнала ее по расположенной рядом начальной школе с башенками на крыше.
Мы сели на трамвай. Я тут же замкнулась в себе. Похоже, папа понимал мои чувства. Он не пытался заговорить со мной – только положил руку на плечо, чтобы успокоить.
Дома, увидев маму, я разразилась рыданиями и бросилась в ее объятия. А потом спряталась в кладовке, где, в темноте, и провела всю ночь.
Утром я вышла к родителям, однако потрясение от всего увиденного в окия Ивасаки не проходило. Слишком сильно оно отличалось от того, что было мне знакомо. Мой маленький мир дал трещину. Меня обуревали смятение и страх, и бóльшую часть времени я теперь проводила, обхватив себя руками и таращась в пустоту.
Спустя еще пару недель жизнь вернулась в привычную колею. Я выполняла свои обязанности по дому и занималась «работой», стоя рядом с отцом за сколоченным из ящика из-под апельсинов столом.
Госпожа Оима раз за разом являлась к нам и просила меня отдать. Едва завидев ее, я впадала в панику и пряталась в кладовке. С каждым днем я замыкалась все сильнее. Внешний мир теперь казался мне таким опасным, что я даже отказывалась играть под перечным деревом на дальнем берегу пруда. Вместо этого я постоянно липла к родителям и не отходила от них ни на шаг.
Так продолжалось несколько месяцев. Папу тревожило мое состояние, и он пытался придумать способ снова выманить меня из дома.
Однажды он сказал:
– Мне надо отвезти одно кимоно в город. Хочешь со мной?
Он знал, как сильно я люблю куда-то ездить с ним вдвоем. Несмотря на все свои опасения, я согласилась.
Когда мы вошли в магазин тканей для кимоно на улице Муромати, хозяин поздоровался с папой очень почтительно. Папа сказал, что ему надо поговорить о делах, и попросил подождать его в торговом зале. Продавцы развлекали меня, показывая разные товары. Среди всего разнообразия роскошных кимоно и оби те, что расписывал папа, явно выделялись: они были намного красивее прочих.
Мне не терпелось рассказать маме обо всем, что я видела, и когда мы вернулись домой, я все говорила и говорила о тех кимоно, описывала каждое из них во всех подробностях. Родители никогда прежде не слышали, чтобы я так долго о чем-то говорила, и диву давались, сколько мелких деталей я запомнила. В тот вечер я торжественно сообщила, что горжусь отцом.