Да, он поднялся на коленях и я выскользнула. Вскочила. Успела отскочить на пару шагов. Он дернул меня сзади за волосы и подтянул к себе. Толкнул к стойке. Я почувствовала животом прохладу мрамора. В следующий миг на моем правом запястье защелкнулся металл браслета наручников. Еще миг и вторая рука оказалась в тисках. Преградой свободе стал металлический шест, уходящий вверх. Я попалась.
Не видя его, я задрожала. От злости. Я ощутила, как медленно и спокойно он снял с меня белье. Умолять его остановиться я не буду, он не услышит от меня ни звука. Шорох позади меня означал, что он тоже разделся. Несколько громких глотков, тепло его тела на моем и запах виски слева. Тихий шепот:
– Можешь кричать громко, маленькая моя. Но лучше не плачь, ты же знаешь, как мне это нравится…
Что-то холодное на моей коже. Он внутри меня. Грязно и грубо. Нельзя позволить себе наслаждаться. Господи, кого же он из меня сделал? Что со мной твориться? Какого хрена мне так хорошо от того, как он наматывает на кулак мои волосы? Зачем я ловлю губами его пальцы, которыми он закрывает мне рот? Он наглый, он грубый, он жестокий. Я не должна его хотеть. Не должна… Это в последний раз… Я больше не приду, хватит…
***
Высоцкая скрылась из вида и Мирон чертыхнулся. «Вот куда она сейчас попрется одна посреди ночи? Да еще в таком состоянии!».
Размашистым жестом он скинул кроссовки на пол:
– СУКА!
Он приоткрыл окно, прибавил громкость музыки, закурил и поехал к Марку.
– Марик, вот ты дебил? На кой хрен ты вискарь все время держишь в холодильнике?
Марк закатил глаза и отвернулся. Мирон сел на диван и задумчиво спросил:
– Ты что-нибудь выяснил?
– Нет.
– Давай, адвокат, шевелись! Сколько мне еще ебалом светить по городу?
– Евгеньевич сказал «неделя», – ответил Марк, присаживаясь в кресло напротив.
Мирон ухмыльнулся:
– Неделя на исходе. Артурито не придет за своим дерьмом. Его ребят приняли. Гоша на измене.
– Если бы ты не сунулся к ним…
– Да, заебал ты уже! У меня, сука, выбор есть?!
– Есть! Вали нахер из страны. До конца месяца. Следак долго ждать не будет, прокуратура дело требует. Без тебя его возьмут и можно спокойно ждать суда.
– Валить?!
Мирон на секунду вспомнил удар ботинком по лицу, прошедшийся вскользь и рассекший ему висок. И голос где-то совсем рядом: «А твоей соске я «армянскую свадьбу» устрою. Первый ее выебу. Потом приду к тебе и расскажу, как она текла в ожидании всех моих братьев. Понял меня?..»