– Ты сукин сын! – шериф показал толстым пальцем в рыжего и состроил гневную гримасу. – Ты убил продавца за мешок кукурузы! Ты хоть понимаешь, что ты сделал?
Хартман молчал. Он безучастно смотрел на шерифа, его псов и почти не дышал.
– Я к тебе обращаюсь, слышишь! – закричал шериф и взвёл курок револьвера, не доставая из кобуры.
– Ты трус.
Услышав слова рыжего, Далтон побагровел и злобно запыхтел. Остальные тоже напряглись и подняли тренера.
– А ну повтори! – вызывающе сказал шериф.
Клинт спокойно повторил:
– Ты – трус.
Он положил мешок кукурузы на ступени. Затем он стал медленно спускаться, продолжая говорить:
– Ты не только взял с собой огнестрельное оружие на бой со смертным человеком, но и привёл своих псов, – он спустился с лестницы под прицелом трёх ружей и встал. – Я не уважаю никого, но тебя – больше прочих.
– Бросай оружие на землю, сукин сын! – приказал ему Далтон. В окружении трёх верных людей он чувствовал себя в полной безопасности.
– В отличии от тебя – я не трус.
Внезапно лицо Клинта изменилось. Его глаза загорелись яростным огнём. Брови сомкнулись над яркими глазами, а во рту оскалились зубы. Никто не успел заметить, как на месте рыжего в воздухе завис его плащ.
– Сукин…
Внезапно он возник прямо перед шерифом. Рука с рапирой дёрнулась, и в воздух вырвался фонтан крови. Так же стремительно он метнулся к остальным. Вокруг Клинта мелькнул блестящий клинок, и оба пса упали замертво. Третий успел выстрелить, но мимо, – Клинт отклонил ствол тренера эфесом. Затем лезвие пронзило его грудь, и тут же рыжий вырвал его наружу. За две секунды прервались четыре жизни.
Клинт выдохнул, будто всё это время не дышал. Он резко смахнул с рапиры кровь и вернул в ножны. Теперь все видели на нём блестящую броню – доспех, – грудной и на правой руке. Перед ними стоял не кто иной, как один из благородных рыцарей Нортфорта, один из столетнего ордена, верный и справедливый эквит короля.
В серый прохладный день, когда однако солнце пробивалось ещё сквозь тучи, по дороге из города цокал копытами Черногривый. Ведя коня не быстро, юноша верхом, находясь явно в хорошем расположении духа, во все глаза разглядывал поля. Ветер гулял, топтал пшеницу, развевал одежды крестьян. Облака бежали по небу далеко за горизонт, чтобы там стать великой грозой. Навстречу всаднику двигалось овечье стадо, подгоняемое немолодым человеком. Поравнявшись с ним, пастух приподнял шляпу: