А еще у нас дома лежала овальная штуковина, словно бы целая, без единой трещины или дырочки, и, если не знать, куда нажать, не откроется нипочём, но отец показывал. Он разгадал секрет. Там внутри лежала длинная палочка: на одном конце щетинки как у кабана, только мягкие, на другой – синий камешек, нажмешь, и на ладонь падает капля зеленой жидкости, навроде сока, только без вкуса и запаха. Никто так и не решился попробовать этот сок. А я вот лизнула. Ничего. Жива. Пока что.
Воины стояли спокойно. Руки в латных перчатках скрещены на груди. Я открыла рот. Мне доводилось видеть богов разве что на картинке в храме. А тут вживую. Красивые. Аж страшно. Понятно, что вся деревня сбежалась. Интересно же. Вон дети за мамками прячутся, а все одно подглядывают из-за юбок, улыбаются так, аж зубки сверкают. Мордашки чумазые. К иномирцам вышел староста. Ну а что поделать, работа у него такая. Как в деревне гадость случается: сборщик податей припожалует или вон Боги вниманием удостоят, так его первым и суют. На пелеговоры.
– Что нужно великим Богам в нашей маленькой деревушке? Сотни лет мы не видели никого из вашей Великой расы и это огромная честь – встретить вас. Я и не думал, что на моем веку выпадет такое удовольствие. Дозвольте проводит вас в мой дом и угостить во славу, чем сможем…
Воин поднял руку, прерывая речь.
Голос странный чуждый совсем. Речь отрывистая. Словно попугай говорит или это менахический робот. Язык правда наш, хоть и старый. Так у нас уже давно не говорят. Но понять можно.
– Вам. Выпала. Честь. Стать. Часть. Нашего. Мира. Отдать чудовище. Отдать мальчика.
Нет. Всё-таки попугай. У меня попугай был, давно. Я его говорить выучила. Вот он, бывало, так и твердил весь день: Кока жрать. Кока. Кока. Жрать. Жрать. Дай. Дай. Кока дурак. Ну а что? Не умный же.
Я не удержалась, рассмеялась воспоминаниям. Ой. А громко ведь вышло. Что это на меня все уставились? На мне узоров нету.
– Малчик? Ткнул пальцем в меня один из иномирцев, -Мы забрать. Его и Чудовище.
Как забрать? Куда? Я попятилась. Мамо за мной. Но из руки сияющего Бога вырвались тонкие золотистые нити, они спеленали Мамо от хобота и до хвоста. Слон трубно мычал, дергая ногами, упал на бок, но вырваться не мог. Все молчали, глядели. Может не понимали, может не хотели вмешиваться.