Хаук вытянул ноги, положил руки под голову. Он больше не хотел ничего из этого вспоминать. Приглушенные звуки повседневной суеты, отдаленные разговоры и душевный покой, переплетаясь, создавали ощущение какой-то неги. Постепенно стало так хорошо и уютно! Тело перестало ныть, в голову не лезли всякие мысли. И это здесь, под стенами замка Видланд. Хаук прикрыл глаза и успокоил дыхание. Он старался не двигаться, чтобы не спугнуть это великолепное не ведомое ранее ощущение спокойствия и умиротворенного забытья…
Как водится, продлилось это не долго. Где-то через пол часа его бесцеремонно пнули по ноге. Хаук не открывая глаз прислушался и медленно втянул воздух ноздрями. Пахло старостью и какой-то едой.
Он медленно сел, и свесил ноги. Конечно, это была Марен.
– На! – Старуха сунула ему в руки миску с густой похлебкой и две ржаных лепешки. Похлебка была странной, но горячей и пахла чем-то вкусным.
– Прости, ложек не захватила, – причмокнула старуха.
– Спасибо… – ответил Хаук, смутно припоминая, что давно никому не говорил этого слова.
Отломив ломоть хлеба, он макнул его в миску и откусил хороший кусок. Это была гороховая каша с каким-то переваренным мясом. Скорее всего свининой, потому как отдавала копченым. Так же отчетливо чувствовался черный перец, и что-то еще. Но уже этого было много. Специи всегда были дорогими.
Заметив удивление на лице молодого воина, Марен пояснила:
– Это с кухни. Сам понимаешь, владыка на обед не пришел. Не пропадать же добру?
Хаук охотно кивнул, отламывая второй ломоть хлеба.
– А они? – он сразу вспомнил о своих рыцарях.
– Перед боем их хорошо покормили. И потом, не стоит сейчас их расхолаживать. Будет лучше если до завтрашнего утра девчонки будут в полной готовности. Не забывай, где находишься.
– А что ты можешь сказать о Дорне? – вдруг спросил Хаук.
Старуха задумалась, потирая свою морщинистую шею ладонью.
– Дорн…? Знаешь, я не могу сказать, что это хороший человек, по понятным причинам. Но, он всегда был на удивление честен и, что интересно, никогда не делал больше, чем от него требовалось. Если ему говорили: – Семь ударов кнутом! То это и были семь ударов кнутом. Ни больше – ни меньше. А еще, я подозреваю, что он тайком подкармливает узников. Но это лишь мои подозрения. Знаешь, об этом человеке от чего-то хочется думать лучше, чем он кажется. Но, иллюзии штука опасная.